— Я!
— Здравствуй, малыш!
— С Новым годом!
— Спасибо! И тебя с Новым годом!
— Мерси! Я совсем забыла, что у вас Новый год уже наступил. А мы в Брюсселе только через полтора часа будем встречать.
— Понятно.
— А ты где?
— В поле.
— В каком поле?
— В большом, деревенском. Я у родителей. Сестра с семьей еще приехала. Вот вместе встретили Новый год.
— Ясно. А ты что в поле делаешь?
— Катаюсь на лыжах.
— На лыжах? Один?
— Один.
— Гм… У нас снега совсем нет. Я тоже хочу на лыжах!
— Давай, прилетай!
— Прямо сейчас?!
— Прямо сейчас!
— Вот здорово! Оп! И я уже там!.. Я никогда не была в деревне. Расскажи мне, опиши место, где ты находишься.
— Большое белое поле. За спиной — лес. Впереди — деревня. В избах окна горят.
— Здорово! А в лесу заблудиться можно? Волки там есть?
— Заблудиться можно. Мы, когда маленькие были, всегда дорогу находили. Человек посторонний точно заплутает. А насчет волков, говорят — водятся, но я их не встречал.
— Поняла. А что у вас еще есть?
— Небольшая речка, сейчас она замерзла.
— А небо над тобой звездное?
Я поднял голову. Все небо темное, затянутое тучами, не светилось ни одной звезды. Такое ощущение, что вот-вот пойдет снег.
— Синее небо, — соврал я. — И звезды большие, с куриное яйцо! Миллион звезд!
— Здорово! — сказала Вероника.
— А ты как встречаешь Новый год?
— С Ирен, подругой, сижу в кафе. Кушаем мороженое, пьем коктейль.
— Понятно.
— Я тебе два письма написала.
— Да?! Извини. Некогда было открыть почту. Как приеду в Москву, обязательно прочту.
— Ладно. Что будешь делать сейчас?
— Прикачу домой, искупаюсь в бане.
— Да?
— Я весь вспотел, пока в лес смотался. Надо искупаться, хотя днем основательно попарился. Ты любишь париться в бане?
— Нет. Жарко слишком. Я больше душ люблю.
— Понятно.
— Ладно, буду закругляться, а то тут Ирен скучает.
— Передавай привет Ирен! И дяде, конечно.
— А он в Америке сейчас. Обещал на Новый год в Париж свезти, да дела
задержали. Передам ему. Ладно, пока!
— Пока!
Через два дня я выехал из деревни. Сестра с мужем остались еще погостить у стариков. Московская трасса была хорошо утоптана проезжающими машинами, ехать было удобно. Салон 'Тойоты' согрелся, радио передавало метеосводку: 'Нестабильная погода с резкими скачками атмосферного давления, сменой направления ветра и перепадами температуры ожидается в выходные на территории Европейской части России. В Москве следующая неделя будет снежной и в меру холодной. Ночью — минус девять-одиннадцать, днем — минус четыре-три. К пятнице снег прекратится, ветер ослабеет. Но уже к вечеру субботы в столице вновь закружит метель'.
Я отключил радио, вставил в магнитофон диск концерта, в исполнении оркестра Энтони Вентуры. Зазвучала композиция 'Зеленая трава моего детства'.
Когда кончился концерт, я послушал новости, затем опять вставил диск, но другой,
— концерт оркестра Поля Мориа.
Я сделал уборку в квартире. Пропылесосил везде, вымыл полы, протер тряпкой пыль со стола, с холодильника, подоконников. Протер и сейф. Безвестный хозяин его не думал объявляться. Просто дикость какая-то, не стоять же этому ящику, набитому золотом, тут до скончания века! А может, незнакомец приходил уже в мое отсутствие, забрал драгоценности? И ящик пуст? Я набрал необходимый шифр на кодовом замке, открыл дверцу. Нет, внутри все было на месте. Я достал вновь слиток, подержал на весу, поднес к носу, — показалось вначале, что ничем не пахнет, но, принюхавшись, уловил запах металла, который не был просто похож на запах железа или меди. То был совсем другой запах. Вот, оно, какое золото! Стало быть, ради него и вертится земной маховик? Весь сыр-бор затевают люди ради обладания им?.. Я положил слиток на место, и задвинул дверцу — в ней тотчас сработал автоматически замок, щелкнул мягко — и дверца застыла намертво.
Я заварил кофе и сделал бутерброд с сыром. Сел за компьютер. В моей почте было два письма от Вероники.
Письмо первое.
'Привет! Говоришь — свою привычную колею потерял? Я, кажется, тебя понимаю. Сама не испытала, но чувствую ситуацию, в которую ты попал. Сменить обстановку тебе надо. Побеседовать с близкими людьми. Таким человеком могла бы оказаться я.
Ты только не смейся. И вообще, мне кажется — мы с тобой сто лет знакомы. Я на тебя стала смотреть другими глазами после того случая на дискотеке. Ты — классный мужик! Только не зазнавайся. Пока!'
Письмо второе.
'Привет! Где твое обещанное фото с бородой?! И чего молчишь? Опять куда-то подался? И надолго? Я что подумала… Тебе сюда надо приехать. Чувствую — что-то или кто-то здорово тебя напрягает. Вполне вероятно — ты загнан в угол. Тогда бросай все и приезжай. Я смогу помочь. Приезжай. Если и не ко мне лично, но в наш город. Я хочу, чтобы ты был рядом. Пока.'
Я написал ответ.
'Здравствуй, Вероника! С фотографией заминка вышла. Я сбрил бороду. Это означает, что я уже вхожу в действительность, или наоборот, действительность входит в меня. Так или иначе, с бородой я расстался. Извини. Спасибо, малыш, что беспокоишься обо мне. Я в порядке. Поначалу, ты права, мои дела шли неважно, но сейчас все приходит в норму. Я уверен — как только станет возможным, навещу тебя. А ты молодец. Обнимаю, Андрей.'
Отправив письмо, я выключил ноутбук. Доел бутерброд и выпил остывающий кофе. После чего вышел на улицу, завел свою 'Тойоту' и поехал. Ехал вперед, без особой цели, просто так.
В начале февраля вечерком я позвонил скульптору Николаю. Он был у себя в мастерской.
— О! Сколько лет, сколько зим! — обрадовался моему звонку Николай.
— Как прошла твоя выставка в Праге? — спросил я.
— Нормально. Прилетел в прошлый четверг. Приходи — расскажу.
