понимает, что реальность не проведёшь сном! — последнюю фразу Руадан произнёс зло, сквозь зубы. — Не понимает, что Долг фальшивкой не обмануть, пусть и получилось ввести в заблуждение всех…
Повисшая тишина длилась долго — Брас смотрел на кристалл, Руадан, тяжело дыша, пытался прийти в себя.
— Знаешь, я думал, она очнется, когда увидит тебя здесь, — тихо произнёс он, внимательно глядя на кристалл.
— Разве она не спит? — также тихо произнёс Брас.
Руадан покачал головой.
— Не знаю…
Остаток фразы Брас не слышал. Комната внезапно поплыла у него перед глазами, тишина заполнилась звуками города
В Нтро шёл снег…
… Защитные заклинания личного мира Повелительницы не смог надолго удержать даже король Средних миров. Очнувшись в собственных покоях в Нуклие, Руадан лежал какое-то время, просто глядя на потолок. Голова болела нетерпимо — последний подарок мира Сиренити. Позволив себе ровно пять минут отдыха, демон поднялся, подошёл к экрану, вгляделся. На мониторе появилось изображение Брас, идущего к величественному дворцу, в котором после мгновенно замешательства, Руадан узнал храм Эру.
Усмехнувшись, Руадан выключил экран.
— Что ж… Теперь ты точно не сможешь остаться в стороне…
Сиренити!
Глава 32
Почему ты сделала это, Сиренити? Почему? Я дала тебе жизнь за возможность смотреть твоими глазами. Ты можешь наслаждаться реальностью, день за днём просыпаться, видеть настоящие — Сиренити, ты знаешь, что это значит? — настоящие солнечные лучи. Видеть улыбки и чувствовать музыку счастья и удовольствия. Почему ты обращала внимание только на горе и тоску? Почему скрывалась под маской — от всех и вся, включая и себя тоже? И неужели я сама когда-то поступала также? Впрочем, конечно, поступала. И Руадан прав — я идиотка. Глупая, даже нет — тупая — трусиха, возомнившая, будто могу обмануть всех на свете, включая и себя. Граница в Средних мирах движется — но не она же свела нас с тобой, Сиренити, с ума? Нет, это сделала ты — отдалась тому демону, тому мерзавцу, которого мы так ненавидим. Твоя сила принадлежит ему, как и твоя воля, а мой музыкальный мир отныне разрушен, разбит и осколки играют какофонию в моей голове. А в твоей, сестрёнка? Что слышишь ты?
Но я ещё могу спрятаться, как делала это всегда — в иллюзии, в отражении. Да, я снова прячусь — и наблюдаю сквозь волшебное зеркало за тобой… Вижу, как ты сидишь на коленях у трона — дурацкого, вычурного трона этого шута-демона — Эру, которого ты теперь величаешь хозяином. Вижу, как он, вальяжно развалившись, играет твоими чёрными волосами. Вижу, как ты перебираешь струны арфы и залу, где вы находитесь, наполняет божественная, чудесная мелодия. Почему ты позволяешь этому мерзавцу слышать её?
В окне у тебя за спиной звёзды танцуют в по-зимнему тёмном небе. Я даже отсюда слышу их песню. И точно знаю: они предвкушают. Все — небо, земля, даже воздух — они предвкушают изменения. Я достаточно хорошо знаю демонов, чтобы понять — эти 'изменения' проведёшь ты, Сиренити. Холёные ручки этого Эру останутся чисты. Сколько людей он прикажет тебе убить? Помнишь, чем он считает всех этих существ — ошибкой. Так, потренировался. Я представляю их кровь на твоих руках… разве для этого я создала тебя, Сиренити?
Демон улыбается. Я вижу его чёрную душонку насквозь. Как люди называют это? Комплекс покинутого ребёнка? Он хочет везде и всегда быть лучшим, и уверен, что все неудачи зависят не от него — и страстно желает иметь власть над всем. Для этого ему нужна ты — очередная игрушка, очень дорогая, прямо-таки драгоценная. Но что произойдёт, когда ему надоест?
Сейчас он ждёт — ждёт, как завтра он использует твою силу, изменит этот мир. Убьёт тебя.
Неужели ты так ничему и не научилась от реальности, Сиренити?
— Дорогая, у меня есть подарок для тебя, — вкрадчиво звучит его голос и даже здесь, далеко от него, я вздрагиваю от ощущения опасности, которую он в себе несёт. А ты — на коленях у трона — продолжаешь задумчиво перебирать струны. И музыка морской волной то вздымается, то опадает… мерно… нежно… равнодушно.
Демон удивлён. Он заглядывает тебе в глаза — мёртвые, серые, пустые. Ты по-прежнему безучастная, но вот музыка возбуждённо взлетает… и тут же клочьями морской пены опадает к ногам Эру.
Я наблюдаю, как дверь в залу распахивается и среди кучки облачённых в чёрное жрецов к трону идёт Брас.
Ты предала моего демона, Сиренити! В груди вспыхивает ненависть пополам с волнением. Эру сейчас стоит только пальцем шевельнуть и Брас, который хоть и выглядит, как демон, умрёт тут же у его ног. Затаив дыхание, я наблюдаю, как братья смотрят друг на друга: один — высокомерно, второй — обречённо. Но оба — с презрением. Люди-жрецы отходят куда-то на второй план. 'Неужели они не понимают, что скоро умрут?' — мелькает мысль. Конечно, не понимают. Эх, люди! Смертные…
По-прежнему нежная мелодия тихо срывается из-под твоих пальцев, Сиренити.
— Итак, ты наконец-то заглянул ко мне, брат — голос Эру просто звенит от радости и превосходства. Брас, не отводя взгляда, слегка щурится. — Ты всё так же самонадеян, — усмехается Эру. — Что ж, это ненадолго. Дорогая, — он поворачивается к Сиренити. — Посмотри же на мой подарок.
Мы смотрим — обе. Ты — равнодушно, я — пытаясь унять выскакивающее из груди сердце.
А вот он глядит только на тебя, и я вижу в его глазах тоску. Почему, почему на тебя?!
На мгновение изображение перед глазами расплывается, но я беру себя в руки, и картинка восстанавливается.
Теперь ты смотришь на Эру.
— Хозяин?
Эру хохочет и меня передёргивает от отвращения. Как ты можешь так легко преклоняться… перед демоном?! Сиренити, где наша с тобой гордость?
— Она подходит мне больше, чем тебе, не находишь… брат? — говорит Эру и мне очень хочется сейчас вцепиться ему в горло и медленно, медленно давить, слышать хрипы, предсмертное бульканье — всё, что угодно, только не этот самодовольный голос! И, судя по глазам, Брас хочет того же. — Дорогая, — Эру поворачивается к Сиренити. — Он умрёт завтра, в полночь. Скажи, тебе не жаль его?
Умрёт?!
Оцепенев, вижу, как ты равнодушно, блёкло улыбаешься.
— Как вы пожелаете, хозяин.
И снова этот самодовольный, отвратительный смех! Бездна, почти так хохотал Иллариус Безумный, помнишь, Сиренити?
Глядя, как жрецы уводят Брас я, как раньше, прижимаюсь к холодной глади стекла. Снова слёзы на щеках, снова зеркальная преграда — не преодолеть. Мой демон идёт умирать, а ты беззаботно играешь на арфе, Сиренити!
Я ненавижу тебя.
Мы с тобой одно — но я тебя ненавижу!
Какофония музыкального мира добирается и в этот укромный уголок. Задыхаясь от боли в голове и ушах, я вижу, как трещит темнота вокруг, как один за другим в неё врываются лучики света.
Мой сон заканчивается…
Наконец-то!
…На сиреневом небе над золотистым лесом загораются первые звёзды. Стремительно вылетает из-за
