– Ола, держись!
– Отто! – заорала я. – Быстрей сюда, меня убивают!
Снизу выругались.
– Уходим, быстро! – приказал Лойд.
– Они убегают! – закричала я. – Лови!
Теперь оставалось лишь ждать да слушать отдельные выкрики, топот и треск в кустах.
– Ола, – через некоторое время сказал снизу лучший друг, – слезай. Ребята занимаются твоими обожателями.
– Почему обожателями? – спросила я, снимая Щит и садясь на край крыши. Ноги меня не держали.
– Ну как же? – хмыкнул Отто. – Стояли тут, любовались твоей фигурой на фоне лунного неба. Ты, кстати, хорошо смотрелась. Как памятник самой себе.
– Буду помирать, – решила я, – закажу себе такой склеп. С изваянием в полный рост.
– Слезай.
– Я не могу, – призналась я. – Я ума не приложу, как я сюда залезла! Стена-то почти ровная, без уступов и барельефов.
Отто попрыгал, попробовал залезть и авторитетно сказал:
– Это ты от страха. От страха чего только не сделаешь. Будем ждать Трохима, он практик, ему положено всякие препятствия преодолевать.
Я зябко закуталась в юбку – под утро похолодало.
– А где Ирга? – спросил лучший друг.
– В могиле.
– Скорблю вместе с тобой, – со слезой в голосе сказал Отто.
– Подожди скорбеть-то, может, еще живой.
– А что он делает в могиле?
– Изучает жизнь подопечных, так сказать, изнутри.
– Странные люди эти некроманты. А мы так хорошо дрались, как вдруг твой вестник: «Помоги, мы в беде на Склепинском кладбище». Пришлось народ уговаривать бросить веселье и к вам на помощь бежать.
– А на чьей стороне ты дрался? – поинтересовалась я. – И за наших, и за ваших? И студент и гном в одном лице.
– А я пару минут подождал, пока драка студентов против гномов не превратилась в драку «все против всех». Фонбеки должны быть довольны – знатное развлечение получилось. Только шатер цирка разнесли в клочья.
– Вы чего сидите? – спросил подошедший Трохим. – Ола, почти всех твоих друзей поймали, можешь слезать.
– Она не может, – сообщил полугном. – Тебя ждем, чтобы ты ее снял.
– Я что вам, скалолаз-ударник?
– Ты мой спаситель! – сказала я голосом трагической актрисы.
Трохим обошел вокруг склепа, подумал и сказал:
– Бросай сюда свою юбку.
– Зачем? – испугалась я.
– За шкафом. Бросай!
Я с тяжелым вздохом рассталась с любимым предметом одежды. Трохим и Отто растянули юбку и скомандовали:
– Прыгай!
Юбку было жалко, но себя было жальче еще больше, поэтому я прыгнула. Под моим весом ткань затрещала и порвалась, но все обошлось благополучно.
– Пошли Иргу из могилы вытаскивать, – сказала я, обматываясь несчастным куском материи.
– Ола, мне тебя искренне жаль, но, может, пусть он там лежит? Будешь цветочки иногда приносить, оградкой обнесешь…
– Он живой еще, – сказал Отто.
– Ух ты! – восхитился Трохим. – У вас там было романтичное свидание? А это мысль!
– Там неудобно, – поделилась я своими впечатлениями. – Тесно.
– Зато как запомнится!
Мы подошли к месту нашего заключения. Ирга сидел в той же позе, в какой я его оставила, и не отзывался. Мое сердце замерло на минуту, а потом застучало как бешеное. Неужели мы опоздали? Неужели Лойд сначала его убил, а потом уже погнался за мной?
– Ирга! – закричала я и спрыгнула в могилу. – Ирга!!!
Я тормошила возлюбленного за плечи, пока он не застонал и не открыл глаза.
– Ола, – прошептал он, – дай мне спокойно умереть.
– Обойдешься, – сказала я, начиная плакать. – Я тебя сначала вылечу, а потом сама убью. Долго и мучительно.
Мы извлекли слабо трепыхающегося Иргу из могилы и потащили к целителям. Всю дорогу я плакала, пока у меня не началась истерика. Когда мы вошли в Дом Исцеления и положили Иргу на кушетку, Трохим с садистской улыбочкой залепил мне такую пощечину, что в моей голове зашумело, а потом быстро прояснилось. Истерика благополучно закончилась.
– Не люблю, когда девушки воют, – объяснил мой друг, поймав мой злобный взгляд.
– Это я еще не начинала выть, – предупредила я, потирая щеку. – Мог бы и воды попросить у целителей, а не бить.
– Так быстрее, – пожал плечами Трохим.
Целители унесли стонавшего Иргу, а мы пошли в отделение городской стражи давать показания.
Лойд со товарищи сидели за силовым Щитом в камере.
– Они хотели убить меня и моего жениха, – сообщила я дежурному магу под Заклятием Правды. – Ни я, ни мой жених не причиняли им вреда, способного вызвать желание нас умертвить.
– Хорошо, – сказал маг, снимая с меня заклятие.
– А что им за это будет? – спросила я, пока Отто и Трохим давали свидетельские показания.
– На рудники отправят, – равнодушно сказал охраняющий злодеев страж.
– Я не хочу на рудники! – завопил Лойд.
– А нечего было на мои ноги бесплатно пялиться. И на все остальное, что тебе там снизу видно было, – злорадно сказала я.
– Сука, – с чувством сказал Лойд. – А я тебе еще совместное будущее предлагал!
– У сук с козлами не бывает совместного будущего, – просветила я его в зоологии. – И вообще, жадность – это плохо.
– На себя посмотри, – буркнул Лойд.
– Я не жадная, – сказала я с некоторым сомнением и вышла на улицу, раздумывая над свойствами своей натуры.
Когда мы шли назад, Трохим спросил:
– А как ты воешь?
– Что? – удивилась я, вырванная из своих мыслей.
– Ты сказала в Доме Исцеления, что ты еще не начинала выть. Так как ты воешь?
– А! – обрадовалась я поводу выплеснуть переживания. – Сейчас покажу!
– Не надо! – испугался полугном, но я его уже не слушала.
– А-а-а, у-у-у, о-о-о, у-у-у! – завыла я от всего сердца.
– Хватит! – заорал Трохим, зажимая уши.
Я отбежала от него подальше и продолжала завывать, пока из окна ближайшего дома не выплеснули какую-то гадость. Помои на меня не попали, но настроение ухудшилось.
– Надо же! – удивилась я, немного послушав ругательства. – Люди еще спят?! Утро на дворе!
– Утро, – проворчал полугном. – Когда я пытаюсь тебя в это время разбудить, ты пинаешься и заявляешь, что еще ночь. Ты сейчас к Ирге? Ну а мы – спать.
Я пришла в Дом Исцеления, чувствуя, как слипаются глаза. Целитель укоризненно поцокал языком, не
