Рациональные мотивировки невротиков бывают хорошо обоснованными, особенно, если
они не противоречат официальной роли. Так, учитель, любящий наказывать учеников
из садистских побуждений, объясняет свой образ действий требованиями дисциплины
и полезностью наказаний для воспитуемых. Мужская гомосексуальность
обосновывается интеллектуальным превосходством мужчин. Ритуалы, исполняемые в
связи с приемом пищи — правилами гигиены. Рационализация часто встречается в
виде готовой идеологической схемы. Например, неравноправное положение негров или
женщин обосновывается их природной неполноценностью. Наука, в отличие от
идеологии и обыденного дискурса, стремится не к обоснованию готовой идеи или
имеющейся позиции, но к свободному поиску истины. Она допускает множество
интерпретаций одного и того же факта, которые рассматриваются как равноправные.
Наука осознает относительность своих гипотез, готова к диалогу, требует полной
правдивости. Можно сказать, что наука специально и предусмотрительно выдвигает
запрет на любую рационализацию. В других профессиях и видах деятельности
“запретить” рационализацию вряд ли возможно. В той мере, в которой неизбежна
идеология, неизбежна и рационализация. Мы прибегаем к рационализации, когда
пытаемся объяснить чужой поступок, мотивы которого нам не понятны, а это часто
случается. Свой способ поведения мы тоже рационализируем, поскольку многие черты
своего характера, наши личные качества мы должны сначала принять как данность, а
уже потом объяснить.
Мы видим, что бессознательные механизмы открытые первоначально при неврозах
выполняют терапевтические, творческие и социально-регулятивные функции.
Определенная степень развитости их необходима и желательна. Но чрезмерное
усиление, “разгул” бессознательных механизмов есть болезнь или симптом
социальной аномии. Зрелая, уравновешенная личность способна переносить
значительные напряжения, страхи, тревоги, удерживая свои бессознательные
механизмы под контролем. Дети, невротики, люди с низким уровнем душевной
организации не могут терпеть длительных неприятных переживаний. Поэтому картина
мира в их сознании и логика их собственных действий перестраиваются с изменением
ситуации таким образом, чтобы поддерживать чувство собственной правоты вопреки
совершаемым ими предательству и обману. Эту бесконтрольность бессознательных
механизмов мы квалифицируем как незрелость или невменяемость.
§4.Структурная модель психики.
Фрейд не раз пытался описать целостную структуру психики, причем набрасываемые
им эскизные модели отличались друг от друга. Нелегко было выявить центральный
структурирующий элемент. Фрейд указывал в этой связи на “сознательное я”,
которое управляет инстинктами, на сексуальность, которая проецируется в реальные
и фантастические образы, на “нарциссизм” или любовь к себе, постепенно
“втягивающую” во внутренний мир личности все новые и новые объекты. В конце
концов, Фрейд должен был признать, что психика включает в себя несколько
самостоятельных центров.
Действующими агентами психической жизни Фрейд считал влечения, которые всегда, в
той или иной степени, эмоционально окрашены, осмыслены и энергетически заряжены.
Все три составляющих: чувственная, смысловая и энергетическая присутствуют в
каждом психическом импульсе, но их удельный вес — различен: мысль может быть
бессильной, импульс — не имеющим ясного смысла и т. п.
Подытоживая концепцию Фрейда, о структуре психики можно сказать следующее.
Во-первых, она не связана непосредственно с мозговыми, нервными структурами.
Во-вторых, психика представляется автономной динамической системой, аппаратом,
встроенным в личность, который взаимодействует с окружающим миром и получает
сигналы из внутренних органов. Психика подчиняется тем же самым законам физики,
термодинамики, биологии, которые действительны для всей природы. Это законы
сохранения энергии, стремления к равновесию, движения по линии наименьшего
сопротивления, конкуренции, кооперации, выживания приспособленных и
естественного отбора. Биологические, дарвиновские законы определяют поведение
отдельных импульсов, которые могут усиливаться, разрастаться за счет других,
питаясь их энергией, становиться устойчивыми структурами характера, или же
ослабевать, вытесняться с центральной арены на периферию.
Фрейд интересовался, прежде всего, бессознательным и сравнительно мало обращал
внимания на сознание. С помощью выявленных им бессознательных механизмов, он
хотел показать, что многие мысли и действия, которые кажутся, на первый взгляд,
ошибочными, случайными, не имеющими значения — например, сновидения, забывания,
оговорки, фантазии — являются необходимыми и значимыми.
Особенно важная роль в функционировании и развитии психики отводится культуре.
Специфические элементы культуры не являются ни чисто объективными, ни чисто
субъективными. Им больше всего подходит именоваться символами. Символы — это
знаки, несущие важные для человека смыслы. Таковыми могут быть слова, образы,
идеи, человеческие поступки. Все они могут восприниматься как символы чего-то.
Символы “заряжены” энергией. Они могут возбуждать, подавлять, ранить, увлекать,
индуцировать единичные действия и массовые движения, выражать нормальные черты
характера и невротические симптомы.
Не все люди одинаково чувствительны к словам и символам. У Фрейда была
пациентка, которая при мысли “я вынуждена это проглотить” — имелась в виду
какая-нибудь житейская неприятность — чувствовала спазм в горле, а фраза “это
поразило меня в самое сердце” воспринималась ею как удар в грудную область.
Отсюда понятно психогенное происхождение соматических заболеваний.
Представление о психике как машине особого рода давалось Фрейду не без труда. В
молодости он пытался свести психические явления к процессам, происходящим в
нейронных цепях мозга, но вскоре оставил эти попытки. Однако продолжал говорить
о психике так, будто речь шла о физическом аппарате, занимающем определенную
область в пространстве.
Но физические аналогии для психики имеют все-таки ограниченную значимость. У
Фрейда спрашивали, как можно представить себе структуру психики? Он отвечал, что
это можно сделать, вообразив, например, город Рим, но не таким, как он
представляется взору одного человека или поколения, а соединяющим в едином
образе все структурные единицы, когда либо существовавшие в одном и том же
городском пространстве. Фрейд хотел этим сказать, что в психической области ряд
впечатлений может сливаться и находиться в одной точке “пространства”. Но в
таком случае вообще трудно говорить о пространстве. Ведь в физическом
пространстве на одном и том же месте не могут одновременно находиться, скажем,
храм, площадь и хижина. А психика состоит из наслоившихся друг на друга
впечатлений, нередко совершенно различного содержания и разъединенных во
времени. Психика способна вбирать в себя новые впечатления, перерабатывая их,
но, при некотором усилии, можно воспроизвести и их первоначальное содержание.
Столкнувшись с методологическими трудностями при описании психики
естественнонаучными методами, Фрейд, в итоге, выстроил три взаимодополнительных
модели: топическую (пространственно-структурную), экономическую
