Забывание или вытеснение — есть механизм защиты, который представлялся Фрейду
главным принципом работы психики. Однако ясно, что если бы забывалось все
неприятное, тревожащее и помнилось только приятное, это бы нарушило контакт
человека с миром и, в конечном итоге, привело бы к умственному расстройству и
увеличению страданий. Поэтому должны существовать психические инстанции,
препятствующие вытеснению и требующие принимать страдание, как должное. Это — я
(“эго”) и супер-я (“супер-эго”). В отличие от оно (“ид”), которое действует по
принципу удовольствия (хочу — не хочу), я и сверх-я должны удерживать в памяти
материал, безотносительно к его “эмоциональной окраске”.
Удержание в памяти постыдных, вызывающих мучения совести событий обусловлено
силой 'сверх-я'. Мужественные и честные люди не забывают совершенных ими
недостойных поступков. Так, Хаджи-Мурат в одноименной повести Л. Н. Толстого
часто переживал стыд, который почувствовал после того, как испугавшись, бежал с
поля боя. Помня о проявленной слабости, он предпочитает умереть, но не
испытывать вновь этого мучительного чувства. Травматические впечатления
становятся, таким образом, центром нравственного сопротивления страху.
Удержание сведений эмоционально безразличных, но соответствующих реальности
относится к функциям “я”. Однако, “я” для запоминания и работы с материалом надо
откуда-то черпать энергию. По Фрейду, эта энергия черпается из недр 'оно', т. е.
из инстинктивной сферы. Речь может идти об инстинктах исследования —
любознательности, самосохранения, господства, обладания, проявляющихся в
профессиональной и политической деятельности. Познавательно-запоминающая
активность может мотивироваться и 'сверх-я' — нравственной инстанцией личности.
Факты мучительные, обидные, тревожащие, но взывающие к ответственности,
удерживаются силой 'сверх-я'.
Предлагаемая Фрейдом модель личности ('я' — 'оно' — 'сверх-я') вместе с теорией
вытеснения объясняет избирательность и направленность запоминания. Легкость и
прочность запоминания зависят от значимости информации для человека. Память
разрушается под влиянием регулярно испытываемых, постыдных, конфликтных
переживаний. “Страх съедает душу”. Но тот, кто способен удерживать тревожащую
информацию, работать с ней — ученый, философ, писатель — оказывают людям большую
услугу и пользуются уважением, которое отчасти компенсирует им тяжелую роль —
воплощать в себе общественную память и совесть. Совершенные человеком
жестокости, несправедливости, ложащиеся на совесть тяжким бременем, приводят к
омертвлению каких-то участков памяти. Таким образом, хорошая память, психическое
здоровье, нравственность и логика поступков — неразрывно связаны.
Не только и не столько личная значимость информации является регулятором ее
отбора — сохранения и вытеснения. Память, как и другие психические функции,
действует в поле социальных сил. Индивидуальная память не может быть объяснена в
отрыве от памяти коллективной. Последняя хранит в себе образы прошлого,
обладающие значимостью для народа и человечества. В ней удерживаются в тесном
соседстве переживания — радостные и трагические. Память народа о прошлом —
непременное условие его духовного здоровья. Образ Христа, невинно страдающего,
оказывается в центре религиозного сознания миллионов людей, несмотря на его
способность вызывать мучительную жалость, чувство вины, укоры совести. Но образ
Христа не вытесняется и не забывается потому, что в сочетании с другими
компонентами религии, такими, как вера в воскресение и искупление, это образ
способен укреплять веру, надежду и любовь в сердцах людей. Образ войны,
принесшей огромные жертвы и страдания, не забывается, потому что через него
народ осознает свое единство, место в истории.
Анализ забываний и других аномалий обыденной жизни — несомненная заслуга Фрейда.
Но его концепция не бесспорна. Главное возражение против нее в том, что процессы
концентрации и рассеивания информации, а, следовательно, процессы припоминания и
забывания, синтез и распад продуктов психической жизни, по крайней мере,
равновероятны, равновозможны. Способность помнить и способность забывать —
необходимые компоненты душевного здоровья. Иногда усилие необходимо, чтобы
вспомнить, а иногда — чтобы забыть!
К тому же неверно представлять забывание как единичный, изолированный акт, не
связанный с общими тенденциями изменения психики.
Жизненные установки, ценностные ориентации, существенным образом влияют на
процесс переработки информации, безотносительно к ее непосредственной
эмоциональной значимости.
Подходя к забыванию с точки зрения общих физических законов, нельзя
ограничиваться указанием на его конкретные причины. Забывание есть проявление
универсальной тенденции рассеяния информации, т. е. функция энтропии. В этом
смысле оно беспричинно, т. е. столь же естественно и фундаментально, как и
сохранение информации. Забвение, исчезновение, смена старого новым — имманентны
ходу времени. Нужны специальные усилия для того, чтобы сохранять и умножать
информацию. Вытеснение нельзя представлять себе как механическое удаление из
памяти ненужного. Забывание — сторона более сложного процесса “свертывания”
информации, ее концентрации.
Анализируя оговорки, Фрейд обнаруживает и здесь механизмы смещения, сгущения,
символизации, действующие через посредство смысловых ассоциаций, игры слов.
Нечаянные действия, потери и “запрятывания” вещей он объясняет скрытым
механизмом, бессознательным желанием. Как-то неловким движением он смахнул со
стола и разбил чернильницу и почувствовал при этом странное удовлетворение.
Анализ ассоциации быстро наводит на след подавленного желания: освободиться от
старой чернильницы, чтобы друзья поскорей подарили новую.
Несчастные случаи, связанные с самокалечением и приводящие иногда к гибели
человека, Фрейд рассматривает, как проявление карающей функции 'сверх-я',
совести. 'Сверх-я', действуя вопреки принципу удовольствия и даже инстинкту
самосохранения, наказывает 'оно', например, причиняя боль якобы “нечаянным”
ударом головы о притолоку или поранением пальца кухонным ножом.
Психопатология обыденной жизни приводит к важному вопросу о душевном и
психическом здоровье человека. Этот вопрос не был четко сформулирован Фрейдом.
Его работы ориентированы, вообще говоря, исследовательской, а не лечебной целью.
Фрейд воздерживался от формулирования критериев душевного здоровья. Скорее, он
подчеркивал относительность различий между здоровьем и болезнью, нормой и
патологией. И, тем не менее, психоанализ дает основание ставить вопрос о
душевном здоровье не только в практически-бытовом, но и в
социально-антропологическом плане.
Душевное здоровье состоит в уравновешенности и сбалансированности психических
процессов, и основных структурных элементов психики: сознания и
бессознательного, “я”, 'оно' и 'сверх-я'. Здоровый человек владеет своим
психологическим аппаратом. Он способен удерживать механизмы защиты под контролем
сознания. Важный компонент психического здоровья, по Фрейду, — способность к
сознательной переработке впечатлений, т. е. доминирование “я” над 'оно'.
Из психоаналитического метода следует признание известных прав бессознательного
и прав 'оно', которые не должны ущемляться сознанием “я” и 'сверх-я'. Человек
