Упоминание вдовы окончательно выбило меня из колеи.
Графиня в сердцах сама подставила свой бокал. Я поднялся и налил вина с верхом.
— И чего вы хотите? — спросила она.
От её слов холодная волна по спине. Если она сейчас потащит в постель — опозорюсь! Все члены моего организма воспротивились. Сердце бойкотировало подачу крови в область таза и пещеристого тела, печень предостерегла ? покончит с собой циррозом, почки скандировали — Трезвость норма жизни! мочеполовая система в грубой форме предупредила — нынче только пописать. Неужели кобылиное молоко утратило живительную мощь?
'Надо провериться, — пообещал я себе, не в силах подавить эндокринно-ливерный бунт. — В ближайшее время, в ближайшем борделе.'
— Так чего вы хотите от меня, — спросила она.
Ситуация требовала отступления.
? Чего хочу? ? говорю я так медленно, словно пью каждый слог. ? Разве это важно? Важно чего хотите вы…
? Я? ? она тянет с ответом. Ди Гошен не ожидала, что ей так ловко подсунут ответственность за дальнейшее.
? Вы… ? подтверждаю я.
'А чего ты ждала? Предложения перепихнуться здесь и сейчас? Или омыть пальцы твоей руки горючими слезами и облобызать их?'
— Хорошо, — Ди Гошен не предлагая мне, выпила.
Выпила и выпила. Невдомек голубушке. Баба пьяная, п…зда — чужая. Я поддержал её. Может и мне поможет привести в повиновение забастовавший организм. Не корысти ради! Для общего дела терплю!
? Пойдемте, ? позвала она.
Я подхватил с собой корзинку с фруктами и мадерой. Мы пошли длинными коридором и стали подниматься по лестнице.
'Башня', ? догадался я.
Открытие не привнесло ни радости ни тревоги.
Десять, двадцать, тридцать. Я слышал её учащенное дыхание. Поднялись на самый верх и вышли на балкон. После прохлады каменных лестниц ветер казался неприятно теплым.
? Пришли…
? Зачем мы здесь? ? спросил я ди Гошен.
? Я прихожу сюда, когда… ? она прервалась, подставляя ветру и каплям дождя разгоряченное лицо. ? Когда отобьют Комплету. Когда небо плачет над судьбами людей копошащихся внизу.
Как же, есть небу дело до них! Так, брызнет водичкой, на тех кто умыться забыл.
Вступительное слово ди Гошен мне не понравилось. Плакать мне в жилетку о тяжелой судьбе не следует. У самого судьба как у бурлака. Грехов ? баржа, с места не сдвинешь, а от всех стараний, только задний выхлоп и получается. Но нужно что то говорить…
? Ты ошибаешься, ? позволил я себе фамильярность. Как получится в дальнейшем ? вопрос. Но, тыканье' запомнится. Дружба-фройндшафт. ? Разве изумительный город, чудесная река, зеленые холмы и люди достойны скорби? Они достойны радости!
Гошен не слушала меня. Она говорила о своем.
? В соседней башне Мегер мучил людей, ? произнесла ди Гошен. ? Добывал из крови девственниц ингредиенты для своих алхимических опытов.
Что еще могут сказать бывшие девственницы? Понятно их всех мучили и терзали. Но так же понятно и чувства снедавшие ди Гошен. Из всех страдающих на белом свете, она самая страдалица. И весь сыр-бор из-за муженька, залезшего на страхолюдную бабу. Променял бриллиант на глиняную черепушку. Конечно, это задевает. А может он выпивши шибко был. Извинительные обстоятельства знаете ли.
Не сдержавшись, усмехнулся. Она заметила.
? Хотите посмотреть? ? голос её обрел нотки недовольства.
Я кивнул головой. Пусть лучше отнесет мою улыбку на счет неверия в варварство Мегера, чем на свой.
? Там до сих пор его вещи. Книги, склянки, приборы, ? она повернулась ко мне. ? Даже плащ Берена, там. Если его еще не съела моль.
'Не может быть все так здорово, ? немного обалдел я. ? Если она мне его еще и подарит?! Кутать в старости озябшие ноги. Клянусь, год соблюдать все посты и не пропускать молебны.'
Она отважно ступила на мост, соединяющий обе башни. Я глянул вниз. Метров сорок. На площади, на подступах к дворцу творилась какая то суета. Слишком много движения для такого времени.
В пыли и запустении валялись сотни книг, десятки бутылей, реторты и тряпки. Пытаюсь высмотреть в творящемся бедламе плащаницу. Взгляд мой на секунду задержался на стене. У входа торчал рычаг разведения моста. Мегер не любил когда ему мешали.
Мы стояли близко-близко. Так близко, что наше дыхание могло перейти в поцелуй. Я взял её руку в свою. Легонько, почти нежно. Пальцы Лидии горячи. Смотрим друг другу в глаза. Но что она увидит в моих, за пеленой лжи и что увижу я в глубине презрительного безразличия? Мы оба стоим на границе, за которую не шагнем. Не потому что не можем, а потому что наши желания далеки от этого. Это просто дань правилам.
'Не трогать руками,' — приказал я себе. Хотя руки так и чесались тиснуть за что-нибудь. Безусловный рефлекс. Весь организм против, руки — за!
Миг это много или мало? Наверное много. Успеваешь забыть кем ты был в начале мизерного (или все таки нет?) отрезка времени.
Наше противостояние закончилось. В уголках её губ презрительная складка. Я проиграл. Проиграл, поскольку не мог выиграть ни при каких условиях. Ни пытаясь, сблизится, ни как теперь, отстранившись. Ди Гошен достаточно того, что нашелся мужик которого она может, укусить.' Не я, так другой. Попался Лех фон Вирхофф.
Из всего этого вытекало, следующей встречи не добиться, даже броди я по городу как горьковский Данко, с разверзнутой грудью и пылающим от любви сердцем в кулаке.
Ди Гошен перешла мост и стала ожидать меня.
Еще раз бегло огляделся. У меня не больше минуты. Но как в этой свалке углядишь кусок старой ветоши? Растягивая время, поднял с пола увесистый том, сдул с него пыль…
— Прогуливаешься со своим хахалем! — провизжал злой голос.
— Грегор!? — удивилась графиня.
Я резко обернулся. На той стороне прибывали вооруженные люди, серьезные мужи с колюще- режущим инструментом. Не раздумывая рванул рычаг. Не имело смысла сейчас объясняться с возбужденным мужиком, размахивающим палашом и чью спину прикрывали мощные гвардейцы.
Клацая механизмом, мост плавно втянулся в башню. Я заклинил шестерни поднятым гроссбухом. Поздравьте! Сеньор искатель самолично захлопнул за собой дверь ловушки.
5
Я опять сидел в каталажке! Кому скажи, обхохочется! Нет, серьезно! Не проходит и трех декад, что бы не отметился отсидкой! Впору начинать жить по понятиям и делать наколки. За каждую ходку по одной. Лектур, Ожен и теперь еще Акхарам.
Глянул с балкона башни. Пятнадцатью метрами ниже, на крепостной стене, двое стражников, допивали бутылку. Пили по очереди, степенно, растягивая удовольствие. Оно понятно гонца не зашлешь, сам не сходишь ? шкуру спустят. Поскольку охраняли они не кого попало, а оскорбителя графских достоинств. То есть меня. Я без всякой злобы запустил в стражников огрызок яблока. Обглоданный продукт не проявил чудеса баллистики и шлепнулся мимо. Жалко. Взбодрить бы ребяток. Неровен час попадутся.
