Поодаль от них еще один из стражи, недомерок с алебардой, прислонившись спиной к стене, спал. Счастливую дрему ему прервал сержант, зверского вида тип, хватанувший соню в ухо. Исхитрившись не упасть, служивый вытянулся во фрунт. Сержант одобрительно похлопал подчиненного по плечу и прошествовал дальше. Стало интересно, как выкрутятся выпивохи, если даже мне видно они весьма не трезвы. Стражники не стали прятать бутылку и делать невинные глаза. Протерев полой куртки кружку, щедро налили в неё вина. Уважительно подали сержанту. Тот принял подношение. Выпил красиво. Плавно, без рывков, оттопырив мизинец. Подобное мастерство не стыдно преподавать в школах и курсах повышения армейской квалификации, а слушателям за освоение дисциплины присуждать внеочередные звания и добавлять должностные оклады.
Взор мой оторвавшись от стражи пробежал по далям дальним. Ведь знал, предчувствовал, свяжешься с жрицами, хватишь лиха. В прочем, все получилось согласно закона человеческой эволюции. Один раз не на ту гражданочку ногу забросишь ? мучайся всю оставшуюся жизнь. Это я про Эйжу.
Отсюда ситуация. Наихреновейшая. Не жди меня мама, хорошего сына.* Даже не будь стражи путь в низ отпадал по причине отсутствия веревки. Умудрись я распустить свои одежки на полосы и надставь канат обрывком сплетенным из собственных волос с головы, груди и иных мест — коротковато будет. Подвиг Икара тоже проблематичен. Хоть башня основательно загажена голубями, но из стаи сизарей ангельские крылья не соорудишь.
Куранты пробили Декту.
— Как поживаешь дон искуситель? С голода еще не подох? — задорно спросил Гошен.
Граф тщедушен, сутул, почти горбат, и невзрачен. Широкий с золотом ремень должен подчеркнуть не богатырскую грудь. В руках надушенный платочек, которым он постоянно обмахивается. Смотрит не на собеседника, а куда-то за спину. Плюс ко всему щека дергается в тике.
Удивительно! Дурак дураком, а выбился в люди. Его Лидия выперла из дома так он доскочил до тестя, тот подвязал к делу своего брата, дье Феера. Вдвоем они сумели так сказать проникнуть в Акхарам и теперь вовсю хозяйничали. Дядя как старший в фамилии, а граф как глава семьи. И вот этот глава семьи всякую свободную минуту припирался на свиданку со мной. Ладно бы жрачку, вести с полей, письма передавал или посылку перекинул. Лез со всякими дурными разговорами.
Пришлось отвлечься от грустных мыслей о побеге.
? Рано. Приходи через две декады, ? отвечаю недоброму гостю.
— Сознайся, силой донью Лидию склонял к измене? ? вопрос адюльтера волновал Гошена более всего.
Он словно при жизни супругу канонизировать решил. Либо добившись от меня признаний в прелюбодеянии, придушить и затем канонизировать. Лидия, покровительница всех рогоносцев! Не по заслугам почет!
— Силой? ? удивляюсь я. ? Ты наивный? Разве с женщинами можно силой? Оружие любит смазку, а баба ласку!
— Ласку говоришь? ? граф аж через перила перегнулся, рискуя свалится. Может Карлсона из себя возомнил? Тогда счастливого полета!
— Ласку-ласку, ? подтверждаю я. ? Если не запомнишь, приходи, повторю.
— Ах ты! Да я… — и прочие частицы и местоимения речи со слюной вместе.
Гошен в гневе развернулся и стремительно убежал. Обедать, наверное. Я посмотрел на корзинку, которую захватил с собой. Там сиротливо лежали два яблока и персик. Персик как продукт скоропортящийся съел. Кишки немного притихли. Глянул на голубей. Цып! Цып! Цып! Обошел башню по балкону в пятый или в шестой раз. Но сколько не гляди, облака не сложишь в волшебный мост. Да и облаков тут не бывает. Зато обзор замечательный…
…Пекарь, прощаясь, махал рукой жене. Бедняжка махала в ответ и вытирала платочком слезы, а сосед пекаря уже преодолел забор и расстегнул на штанах все пуговицы и пряжки.
У черного входа шустро разгружают крытый фургон. Аккуратные ящики живой струйкой утекают в амбар. Стоявший, на атасе' инвалид — левая нога поджата, костыль в правой подмышке — бдел во все глаза, но плохо. Два ухаря лет двенадцати выволокли один из ящиков через слуховое окно на крышу и спокойно его унесли.
Веселые, никакущие парни не могли попасть в улицу. Им мешали углы, прохожие, повозки, но больше всего путавшаяся под ногами их собственная тень. Наконец они нашли выход и дружно скакнули, желая прыжком преодолеть препятствие. Мировой рекорд не покорился. Тень оказалась не досягаемой. Троица повалилась оземь.
В школярне перемена и во дворе творилось нечто. Ледовое побоище — летний вариант.
Две шлюхи заигрывали и тянули пухленького, нарядненького, маменькиного сынка в подворотню. Третья, выдрав штакетину, караулила сладострастника, гарантируя ему незабываемый оргазм по темени.
На крыше дома играл скрипач. Маэстро произвел неизгладимое впечатление. Как подтверждение ? поклонники. Один с охотничьим луком, второй с булыжиной из мостовой.
Дородная тетка тащила упиравшегося пацаненка через шаг награждая его затрещинами. Навстречу ей выбежала мать и вырвала сынка из лап истязательницы. Обе в голос заговорили, замахали руками. Выслушав, что ей толкуют, мать незамедлительно принялась охаживать мальца. Тот вился ужом, взбрыкивал и плясал, уворачиваясь от хворостины. На базар-вокзал из дома появился мужчина и силой освободил несчастного. Мать, вытирая слезы, поведал отцу о деяниях наследника. Отцовская рука оказалась тяжелой. Пацана замотало из стороны в сторону. Из окон домов высунулись любопытствующие жильцы. На шум воспитательной работы приковылял древний дед. Он заслонил впалой грудью внучка и отпихнул сынка. Папаша, брызжа слюной и тыча пальцем, поведал дедушке о геройствах младшего поколения. Клюка старика взмыла вверх, что казацкая шашка. Пацан выгнулся в колесо, но изловчившись, вырвался от деда. Отбежав шагов десять что-то крикнул приведшей его тетки, та в ужасе отступила назад, показал язык матери и дальновидно пропустив отца, звезданул кизяком в дедулю. После чего благоразумно удрал…
М-да! Воля-вольная! А тут сиди за решеткой в темнице сырой*. Попробовал вспомнить, когда узнику удавалось слинять из подобной башни. За исключением царевны Несравненной Красоты ни одного случая. Прискорбно. Из-за меня ни кто скакать в высоту не станет. Косы нет. Бюста девятый номер тоже нет. Выискивать шанс к спасению придется самостоятельно. И шанс признаюсь был. От одной только мысли его реализации у меня сжималось все внутри и с наружи. Я даже думать начинал с заиканием.
На соседней башне не запланированное движение. Сам дье Феера. За него прятался граф. Я тихо выругался.
— Вы пришли пригласить меня на дружескую попойку? Спасибо. Я не пью, с кем попало.
? Ты знаешь кто я такой? ? голос у дье Феера каленый. В самый раз со жрицами споры вести.
Родственник ди Гошен монументально высок, резок в движениях и рыж. Лицо долгообразное, в рыхлинах прошедшего юношеского фурункулеза. Из-под кустистых бровей смотрят маленькие злые глазки. Чувствуешь себя Галилеем на последнем допросе у инквизиции.
? Попрошу мне не тыкать. Я как ни как князь.
— Имя моей племянницы опорочено, ? гневался дье Феера.
— Поклянитесь, что не совершали блуда! — потребовал его зятек.
— Запросто. Клянусь! — торжественно заявил я. Не поверили.
Оба, сыпля ругательствами в адрес моей родни и заверениями в неприглядности перспектив моего будущего, удалились.
Проводив их взглядом, отправился вторично обшаривать библиотеку. Перетрясал пыльные книги, заглядывал за корки, дергал полки, водил пальцем по рисунку деревянной резьбы. В душе я надеялся, щелкнет пружинка, коробченка откроется и там для меня два свитка. Подробная карта дальнейшего пути, с указанием питейных и увеселительных заведений и план эвакуации в более спокойное место, чем башня Мергера.
Ничего такого я не нашел. Вообще ничего. О реликвии Берена лучше не упоминать.
Плащаница имела крайне затрапезный вид. Старая, грязная и испачканная. Толи в нее сморкались, презрев ценность реликвии, толи подстилали, когда девственниц третировали и на нее набежало. Поди,
