брелоки, парчи, бархатные платья, надетые, несмотря на жару. Все они в черном. Почему? Над ними такое ясное, великолепное небо, такое солнце, которому позавидует Индия!» Первая часть автобиографического романа Вс. Иванова — это правдивое, во многом непринужденное и мастерски изложенное повествование. Можно понять восторг М. Горького, который писал автору после знакомства с «Похождениями факира»: «Какая прекрасная, глубокая искренность горит и звучит на каждой странице и какая душевная бодрость, ясность. Именно так и должен наш писатель беседовать с читателем, и вот именно такие беседы о воспитательном значении «трудной жизни», такое умение рассказать о ней, усмехаясь победительно, — нужно и весьма ценно для людей нашей страны». Во второй и третьей частях роман «Похождения факира» утерял важную часть своих достоинств. И здесь, и на этих страницах романа, есть выразительные, яркие картины ушедшей в прошлое жизни, есть и интересные, реалистически выписанные и полные поэзии человеческие образы. Таков, например, эпизод ночной встречи героя с группой женщин-работниц на строительстве железнодорожного полотна и особенно чудесно написанный образ работницы Софьи — «женщины с медленными глазами». Ночная беседа Софьи с засыпающим от утомления юношей — героем романа — составляет одну из поэтичнейших страниц во всей прозе Вс. Иванова. Софья рассказывает герою обо всех запахах, которые она слышит в ночной степи, и в ее словах звучит голос самой природы и слышится любовь и тоска по счастью: «Полынь-то как пахнет, ты понюхай, парень. А вот перед росой так оно запахнет еще гуще. Я все эти травяные запахи далеко вижу. Они для меня никак не замалеваны… А вот дегтем запахло, мужик, должно быть, едет по тракту. Телеги не слышно, в колесах-то пыль да трава, и телега-то смазана густо, чтобы не скрипела, мужик-то, должно быть, разбойников боится, а дегтем-то как молодым несет, а мужик спит себе… А разве сейчас можно спать, а, парень?» Но в целом вторая и третья части романа получились неудачными. Вместо простоты и искренности, с которой написана первая часть, здесь ощущается явная литературная «заданность», формалистическая вычурность и усложненность, не отвечающая содержанию рассказа. Тем самым ослаблена и значительность самого содержания романа. Хотя в эпиграфе к третьей части и цитируются слова Г. Гейне о «духовной Индии», которую ищет человек, на самом деле, ввиду новой легковесной и искусственной манеры письма, вся дальнейшая судьба героя и его друзей воспринимается менее серьезно, чем в первой части, — только как желание во что бы то ни стало «расшевелить равнодушный город». Повествование становится калейдоскопичным, и множество вновь появляющихся персонажей охарактеризовано чисто внешне, и даже эти внешние характеристики становятся излишне «остраненными», искусственно-оригинальными и, по существу, бессодержательными («Петр Петрович кружился в стороне. Петр Петрович состоял из каких-то трудно описуемых кругов. У него большой круглый рот, круглые глаза, большие дымчатые и недоумевающие. От его неустанного хождения правильными кругами громадная площадь, которую я вижу в окне, кажется мне, также кружится вокруг церкви, а… деревянные тротуары кружатся вокруг площади»). Неоправданно усложняется общее строение вещи — в текст вмонтированы вводные новеллы, один из героев почему-то время от времени произносит целыми сериями бессмысленные анекдоты, не относящиеся ни к положению, в котором пребывают герои, ни к юмору, а только «остраняющие» обрисовку его скудного и однообразного внутреннего облика. Речь героев приобретает кокетливый и дендистский характер, опять-таки не принадлежащий собственно героям, а являющийся чисто литературным экспериментом автора («Петька Захаров ответил охотно: самовоспитание, а главное, передача знаний из рода в род создали у Захаровых способность с первого взгляда заметить, какими достоинствами и недостатками обладает лошадь… это называется экстерьер»). Наконец, экзотический элемент первой части романа, возникавший из «факирских» увлечений героя, становится во второй и третьей частях принципиальным экзотизмом, носящим уже искусственный, неправдивый, формалистский характер. Эти части романа, кроме того, перегружены собственно уже нелитературными страницами, содержащими сведения о факирстве и об Индии, а вместо той «победительной» усмешки, о которой писал М. Горький, здесь господствует ирония, не позволяющая воспринять все описываемое в подлинном романтическом или драматическом его виде, но только с большой поправкой на иронию, происходящую от литературной позы. Все это знаменовало некоторый отход Вс. Иванова от реалистической простоты и правдивости, сказавшийся вскоре и еще на одном его произведении — пьесе «Двенадцать молодцов из Табакерки», получившей неодобрение М. Горького. К теме гражданской войны возвращается Вс. Иванов в романе «Пархоменко», созданном им в 1937—1938 годах, в пору творческой зрелости. Это исторический роман об одном из славных героев гражданской войны, образ которого увлек писателя и тем, что на примере его жизни наглядно отразилась судьба народа в революции, шагнувшего из нищеты и полурабства к высотам всемирно-исторической активности и эпическим разворотам событий, в которых принимал участие герой. Наконец сама личность Александра Пархоменко — революционера и красного комдива — таила для писателя такого склада, как Иванов, много очарования ввиду впечатления особой боевой удачливости, предприимчивости, силы и жизнерадостности, которые сопутствуют этому герою в истории гражданской войны, а также благодаря запечатленной в воспоминаниях современников душевной простоте и цельности Пархоменко, одного из любимых и храбрейших командиров Первой Конной. Все это придает личности Александра Пархоменко своеобразно романтический ореол, несомненно привлекший Вс. Иванова, как художника, ищущего ярких впечатлений и красочных картин. Пархоменко изображен в романе многосторонне. Мы видим его и юношей-рабочим во главе дружины, защищающей еврейские кварталы Луганска от черной сотни, и организатором крестьянских восстаний, и затем на многих фронтах гражданской войны. Пархоменко изображен и как отважный рыцарь революционного дела, и как трогательный семьянин — муж и отец, хотя бурная жизнь героя оставила мало времени для лирики. Много внимания Вс. Иванов уделяет эпизодам, связанным с тем или иным личным подвигом своего героя. А. Пархоменко был человеком легендарной личной храбрости и боевой предприимчивости. И Вс. Иванов вводит в свой роман ряд ярких и динамичных эпизодов, в которых проявляются эти качества его героя. Таков блестящий эпизод — захват анархистского бронепоезда, совершенный героем в одиночку, нападение на штаб «зеленого» атамана Максюты, разгром отряда польской кавалерии и т. д. Все эти эпизоды кроме их историко-биографического содержания имеют и другое, художественное значение в романе. Фигура Пархоменко с самого начала романа вырастает в излюбленном Вс. Ивановым контрасте силы, молодости, здоровья, какой-то особой «удалости», с одной стороны, и физической неполноценности, мрачности, антиэстетического облика врагов — с другой. Так проходит у Вс. Иванова граница, разделяющая бойцов революции и ее недругов. Это ярко проявляется в романе «Пархоменко». В образе своего героя Вс. Иванов всячески подчеркивает те качества, которые в соединении дают явление человеческой красоты, одухотворенной и цельной. В романе подчас люди откровенно любуются Пархоменко, даже смотреть на него доставляет удовольствие. Этот контраст обнаруживается уже в одной из первых сцен романа — сцене боя рабочей дружины во главе с Пархоменко с ордой черносотенцев. Здесь противостоят две силы, охарактеризованные с помощью резкого художественного противопоставления. Во главе черносотенцев, в пьяном ажиотаже движущихся по улицам Луганска, идет лавочник Чемаков, известный обывателям рядом мерзостей, — он, например, повесил на трубе своего дома собаку за то, что она залаяла на него, и мещане долго «ходили смотреть на гниющий труп собаки». А на крышах близлежащих домов во время движения черносотенных толп готовятся к бою рабочие-дружинники во главе со своим молодым командиром Сашей Пархоменко, в поведении которого подчеркиваются и яркая сила, и ирония по отношению к врагу, и те свойства души, которые идут от романтической «казачьей вольницы», кровь которой течет в его жилах. В ряде эпизодов романа прямо говорится о «красоте» Пархоменко. Его боевой друг Климент Ворошилов, встречая белого парламентера, подтянутого и эффектного офицера, думает: «А наш-то Пархоменко все-таки лучше», В. И. Ленин, прогуливаясь и беседуя с Пархоменко, смотрит на него с удовольствием и думает: «А как, наверное, человек этот ловок и быстр на природе, среди поля или в лесу! » В батальных эпизодах романа образ Пархоменко выглядит
