— Совсем плохо наши отступают, — сказал он, рубя наискось другого офицера, который устремил было на него свой длинный и тонкий палаш.
— А куда им отступать! — крикнул он, проткнув еще грудь и топча конем третьего…»
Свое полное, в наиболее ярком контрасте, воплощение этот жизнеобильный, народный, революционный дух, излучаемый Пархоменко, получает в последней трагической сцене гибели героя, порубленного махновцами. Убиты все товарищи комдива, он остался один, почти безоружный и раненый… К нему приближается ужасная и уродливая фигура на костылях. Это батько Махно, лицом к лицу встретивший своего врага. И еще ничтожней и обреченнее выглядит вся осатаневшая бандитская «вольница», во главе со своим выморочным вожаком перед не боящимся смерти, не склоняющим головы красавцем человеком — красным полководцем ленинской выучки Александром Пархоменко.
Большой удачей Вс. Иванова в романе «Пархоменко» надо счесть образ великого вождя пролетарской революции — В. И. Ленина, появляющийся здесь в ряде эпизодов «московских» глав романа, наиболее удавшихся автору в целом. Вс. Иванов, несомненно, внес свой вклад в дело создания средствами искусства образа величайшего из руководителей масс. Вс. Иванову удалось верно передать то впечатление простоты, человечности и гениального величия, которое производил В. И. Ленин на всех с ним встречавшихся. «Ленин поражал Пархоменко тем, что будучи Лениным, то есть простым человеком, который с Пархоменко разговаривал, шутил, который предупреждал встречных товарищей, что на заседаниях надо быть аккуратно в половине седьмого, или, расспрашивая кого-то о здоровье, напоминал о необходимости лечения, — Ленин в то же время был тем величественным и вдохновенным вождем, чей образ дойдет до отдаленнейших наших потомков, кто постоянно будет стоять перед нашими внуками, правнуками, миллионами, миллиардами людей!» Своеобразно и тепло писатель дает ощутить всю простоту и обаяние этого изумительного человека и в его репликах Пархоменко насчет охоты, и в том, как Ленину, стоявшему с Пархоменко на кремлевском валу, «эта дымка, и эти крыши, расстилавшиеся перед ними и отливавшие бронзой, смутно напоминали… какое-то стихотворение…».
Повествование в романе развивается в основном по двум линиям. Одна — это история героической жизни и борьбы Пархоменко. И другая — рассказ о враждебных кознях мировой реакции против молодой Советской России. Эта тема находит свое воплощение в образе немецкого выходца — международного шпиона Эрнеста Штрауба, служащего разным хозяевам, обуреваемого нелепыми «ницшеанскими» идеями, циничного защитника классовых интересов буржуазии. Контрастом к картине героической и возвышенной кончины комдива Пархоменко служит сцена низкой смерти Штрауба, вульгарно «приконченного» любовницей.
Исторический материал в романе «Пархоменко» во многом соответствует той трактовке гражданской войны, на которую наложил отпечаток возникший уже в 30-е годы культ личности. Этот исторический материал в романе Вс. Иванова не всегда осмыслен и со стороны художественной — роман во многих своих частях воспринимается как хроника: яркие отдельные эпизоды из жизни героя соединены в нем с маловыразительными историко-хроникальными главками. От этого возникает и впечатление крайней художественной неравномерности в романе; наряду с интересными, художественно яркими сценами и описаниями здесь много скучных, бесхудожественных мест, в которых Вс. Иванову изменяет и его красочная фантазия, и его чувство языка. Вообще, в романе «Пархоменко» заметен значительный отход Вс. Иванова от собственных — пусть порою неудачных — художественных поисков и приближение к тому каноническому типу историко-биографической книги, который у нас начал складываться к концу 30-х годов. Еще более сказалось это в послевоенной малоудачной пьесе Вс. Иванова «Ломоносов», где за всеми умозрительно воссозданными приметами социальных и политических условий эпохи и торжественными картинами «подлинного» быта исчезло очарование живой личности и высокой мудрости великого сына России, который в этой пьесе похож на всех других «великих», кого в те годы приходилось видеть в кино и театре.
Во время Великой Отечественной войны Вс. Иванов работал в газете «Известия» в качестве военного корреспондента. Впечатления фронта и победы (писатель присутствовал при освобождении Берлина в 1945 году Советской Армией и был представителем советской печати на Нюрнбергском процессе военных преступников) дают материал для ряда новых произведений Вс. Иванова. Идея преемственности героической патриотической традиции русского народа легла в основу книги рассказов «На Бородинском поле», в которых, однако, «русская душа», свободолюбивый и беззаветный характер русского человека в его борьбе за родину получил несколько вневременное истолкование. Роман «При взятии Берлина» также не дал глубокого понимания и ярко художественного воплощения одного из решающих периодов народной войны с фашизмом.
Впоследствии, одновременно с пьесой «Главный инженер» (1947), рассказывающей о трудовом пафосе советского народа в годы послевоенной пятилетки, а также драмой «Ломоносов», поставленной МХАТом, Вс. Иванов выступает в печати со статьями, носящими либо литературно-исторический характер (статьи об Ан. Франсе, Бальзаке, о Художественном театре), либо характер мемуаров. Ряд уже опубликованных ранее, а также новых автобиографических материалов составил наиболее значительную книгу Вс. Иванова из созданных в эти годы — воспоминания о М. Горьком.
Когда в начале 20-х годов вышли в свет первые произведения Всеволода Иванова, критика заговорила о нем как о «новом Горьком». Это было преувеличением, но преувеличением до известной степени оправданным. Жизненный путь Всеволода Иванова — те «университеты», которые он прошел, прежде чем сделаться писателем, непосредственное участие, которое лично принял М. Горький в судьбе талантливого юноши, и, главное, явственная горьковская печать, отличавшая творческий облик Вс. Иванова, — все это наталкивало на сближение имени молодого писателя с именем прославленного зачинателя литературы эпохи социализма.
Всеволод Иванов — писатель ярко выраженной индивидуальности, склонный к жизнелюбивому романтизму горьковского характера, к рельефным и контрастным сопоставлениям светлых и темных сторон жизни; это художник, тяготеющий к цветной словесной живописи, к стихийно- чувственному богатству мира, ко всей повышенной интенсивности звучания художественного слова. Писатель с одинаковой силой изображает в своих лучших книгах и стихию революции, внесшей в жизнь людей возвышенные, бурные стремления, и потайную живучую силу внутреннего мещанства в человеке, порою даже внушавшую ужас писателю и перераставшую в его понимании из категории исторической в явление общемировое, биологическое — в «тайное тайных» человека.
Жизнь, литературное и политическое величие М. Горького, сумевшего через годы трагедий и обилие «свинцовых мерзостей» действительности пронести мудрую веру в светлое дело человека на земле, в родной народ, построивший первое в мире социалистическое государство, — этот образец жизненного и писательского героизма с юных лет «приподымал» Вс. Иванова, помогал ему жить и писать, ясно и умно глядеть на жизнь. Писатель ощущал дружескую руку своего великого советчика и друга сначала в юности, когда несколько теплых слов Горького указали наборщику Всеволоду Иванову его путь в жизни, и до последних лет жизни М. Горького, когда тот внимательно и строго критиковал новый роман Вс. Иванова, ставшего известным писателем. О том, какую исключительную роль сыграл в жизни Вс. Иванова М. Горький как человек и как литератор, рассказал сам Вс. Иванов в поэтической книге «Встречи с М. Горьким» (1928—1950).
Одновременно с материалами лично-биографическими, раскрывающими в очень эмоциональной литературной форме всю историю отношений Всеволода Иванова с М. Горьким, а также отдельные живые черты горьковского портрета, книга эта содержит также мастерски воссозданный художественный образ великого писателя и патриота М. Горького, очень интересные и значительные страницы его жизни за рубежом и эпизоды последнего приезда на родину, в которых отображено значение
