М. Горького как поистине народного писателя. «М. Горький, — пишет Вс. Иванов, — это адрес мечты человечества, той мечты, где все справедливо, где все слова искренни, где счет несправедливостей, угнетавших человечество, подсчитан и предъявлен, где темные силы задавлены».
За исключением отдельных мест книги, где автором чересчур завладевает эмоциональная высокопарность, мешающая увидеть простоту величия, книга Вс. Иванова «Встречи с М. Горьким» — это интересное и художественно немалоценное произведение, подводящее некий итог сорокалетнему творческому пути большого советского писателя Вс. Иванова, лучшими из своих книг надолго заслужившего признание читателей. ОЧЕРК И ЕГО ОСОБЕННОСТИ 1 Жанр художественного очерка приобретает особую важность в периоды больших общественных движений, когда одним из основных требований, предъявляемых к литературе, становится требование скорейшего отклика — информации и агитации. История Советской страны полна событий огромной революционной значимости. Гражданская война, годы восстановления и строительства, революция в деревне, пятилетки, Отечественная война, крупнейшие послевоенные перемены, наконец, наши сегодняшние дела — все это рубежи великой истории. Чуть не каждый день люди нашего времени узнают о событиях, которым сразу же суждено войти в анналы; их так много, что не успеваешь за всем следить, а школьные учебники всемирной истории за полвека становятся вдвое толще. Первой потребностью, родившей к жизни целый очерковый слой в литературе, была потребность в узнавании, в широком ознакомлении со своей страной, со всей героикой современности. Отмечая успехи наших очеркистов в этом направлении, А. М. Горький писал: «Никогда еще искусство слова не служило так усердно и так успешно делу познания жизни…» Наряду с этим очерк был важнейшей литературой воспитания и агитации. Еще в те времена, когда вопрос о победе в гражданской войне не был окончательно решен, очерк в силу своей связи с печатью — коллективным организатором и пропагандистом нашей партии — был самой советской струей в литературе. Вспомним, например, очерки А. С. Серафимовича периода гражданской войны, которые выполняли роль непосредственной информации и глубоко партийного комментария к событиям. Когда перед страной вставали задачи восстановления экономики, технического перевооружения, воспитания квалифицированных кадров, очерк в доступной форме рассказывал народу о технических новшествах, о строительстве гигантских предприятий, создавая в стране «пафос машин», без которого неосуществим технический прогресс. В числе прочих особенно известной в этом смысле была книга М. Ильина «Рассказ о великом плане», которая в остроумной и доходчивой образной форме повествовала о размахе технической реконструкции в нашей стране. Глубоко памятны очерки наших писателей о загранице 30 -х годов, о всенародной борьбе с фашизмом в странах Европы, о войне испанского народа за свою свободу. Нельзя не помянуть добрым словом очерки комсомольской печати, посвященные морально-бытовым проблемам, — они сыграли свою роль в воспитании будущих героев Отечественной войны. В период этой войны очерк дополнял скупые строки оперативных сводок живыми рассказами о военных событиях, о героях-тружениках у станков и на полях. Очерк был каждодневной художественной хроникой всего, что народ переживал в войну. Послевоенный трудовой подъем был порой возрождения очерка в той форме, которую пропагандировал еще А. М. Горький: тот же пафос пространства, географии перемещения огромных масс людей и материалов. Тот же колорит — энтузиазм персонажей, гигантские стройки, бурный технический и научный прогресс, рост социалистического сознания в массах. Но, несмотря на силу нашей очерковой литературы, и ее коснулась болезнь, которую называют у нас «бесконфликтностью». Для очерка, по самому его существу, это заболевание, когда оно берет верх, — смертельно. Ведь сила советского очерка всегда основывалась на верности действительности, на познании процессов жизни в их сложности и противоречивости! Очерк, захватывая самую суть фактов, всегда черпает впечатления у самых истоков жизни — и всегда с думами о человеке, о его судьбе. Естественно, что очеркист в отборе фактов останавливается чаще на положительных примерах, на ярких сторонах жизни. Но в послевоенные годы обнаружилось, что в погоне за самым передовым очеркист часто терпел неудачи. «Не все то золото, что блестит». А писатели иной раз темпераментно пели славу, распространяя весть о таких явлениях, которые, вопреки своей яркой и вдохновляющей форме, бывали маниловскими пустоцветами, произрастающими без учета действительных нужд. Обаяние пресловутой «бесконфликтности» (состоявшее в том, что постепенно разум привыкал видеть в жизни только утешительные явления, а все другое казалось ему несущественным) губило многие очерки прошлых лет и шло глубоко во вред всей литературе, всему социалистическому сознанию, приучая к сладостным зрелищам и не заботясь о преодолении подчас вопиющих недостатков. На примере такой литературы, в особенности же очерков (которые якобы «фотографируют» действительность), массовый читатель мог лишь приучаться к тому, чтобы читать одно, а в жизни видеть другое. А такой результат — если даже очеркист знает много фактов и обладает умением увлекательно рассказывать — далек от задач литературного партийного дела. Вспомним некоторые очерки талантливого писателя А. Колосова, очеркиста-лирика, много и прекрасно писавшего о деревне. Вот очерк «Новое поле», давший заглавие известному сборнику. Здесь пафосом деятельности колхозников становится не то главное и труднейшее, что есть в современном колхозном производстве: хлеб, животноводство, — а полуфабричное производство черепицы, лишь в редких случаях осуществимая механизация собственными силами и т. д.; очеркист пошел, таким образом, за теми внешне эффектными явлениями (возможно, передовыми и многообещающими когда-нибудь в будущем ), увлечение которыми, как известно, было осуждено на XIX съезде партии. Или другой очерк А. Колосова «Краски», в котором чудесно выписанные типы колхозников действуют на фоне счастливой Аркадии. В колхозе, где происходит действие, самым насущным вопросом жизни является окраска всего поселка в радужные тона: заборов — в лазурь, домов — в затейливую разноцветную роспись. Вокруг этих лубочных хижин цветут розы и акации. И герой этого очерка — колхозный почтальон-запивоха, — устыженный идиллической чистотой и радужностью, дает председателю клятву («слово — железо») больше никогда не пить. Так под влиянием лазурных заборов, розовых домиков и прочувствованных слов доброго начальства происходит нравственное возрождение деревни и даже искоренение алкоголизма… Весь реализм, который есть и в этом очерке, приходит в противоречие с его «сладким пороком». Много таких идиллических эпизодов и в интересной книге очерков В. Полторацкого «В дороге и дома». Очеркист, проезжая после войны по селам и городам Советской страны, отмечает лишь наиболее тешащие взор картины и образы, больше всего боясь испортить настроение читателю. Вот очерк «Владимирское Ополье». К писателю обращается его спутник, местный руководитель, показывая на приусадебные участки колхозников: «Посмотрите, что здесь растет… Грядка луку, огурчики, помидоры. Вот и все. Летняя приправа к столу. И народа на приусадебных участках не видно. Все в поле работают… Люди к коллективной работе стремиться стали: чтобы в первую очередь сделать колхозное…» Через несколько лет правительство специально занялось вопросом о приусадебных участках, который до тех пор решался неправильно. А в картине В. Полторацкого — почти полный
