— А ты вроде как не одобряешь? — насторожился Гнатюк.
Стрижак промолчал.
— Решил выйти из игры, — не унимался Митрофан, — или ты с кем еще связался?
— Мне помощник нужен, — не отвечая на расспросы, твердо сказал Стрижак. — На тебя можно рассчитывать?
— Смотря в чем нужда, — заюлил дьякон, чувствуя, что имеет дело не с бывшим полицейским. — В лес могу провести…
— В лесу я и без тебя не заблужусь.
— А там, между прочим, ожидают тебя.
— Донес уже?
— Ну, зачем же так-то. У каждого своя работа. Нам теперь нельзя промашки давать. По краю пропасти ходим.
— Доходитесь, перебьют вас, как куропаток на заре.
Митрофан замолк на полуслове.
— Чего губы-то надул? — Стрижак хохотнул, довольный произведенным впечатлением. — Не ожидал такого поворота?
— Не веришь в наше дело, стало быть, больше?
— Ваше? — Стрижак захохотал громче. — Купленное на немецкие рейхсмарки?
— Я бы попросил…
— Заткнись, — грубо осадил Стрижак засопевшего дьякона. — Вот у меня — дело! И платят мне за него долларами и фунтами стерлингов. Да кое-что еще здесь осталось. Затем и приехал.
— Езус Мария! Так бы зараз и сказал. Есть у меня для вас человек.
— Кто таков?
— Сам не знаю. Прячет его у себя фельдшерица наша — Степанида Сокольчук. Ни с нашими, ни с краснопогонниками встречаться не желает.
— Кота в мешке суешь?
— Проверим. Сидор на мельнице с ним в воскресенье повидаться хочет.
— Возьмут и шлепнут его твои братья.
— Я попрошу не трогать. Проверить и оставить для тебя.
— А, черт! Придется мне повидаться с твоим Сидором, иначе не поверят тебе. Неужели у тебя какого-нибудь уголовника нет в запасе?
— Мне не поверят? — Митрофан вскочил с лавки. — Как скажу, так и сделают! Одно мое слово — и весь мир от них отвернется!
— Успокойся, преподобный! — Стрижак перегнулся через стол, усадил Гнатюка. — В лес я пойду только один раз. Чтобы выйти из него там, — Григорий ткнул пальцем в сторону границы: — Слишком дорога ноша, чтобы рисковать ей.
— А не боишься, что мне открылся?
— Не боюсь. Там ведь золото и отца твоего, и попа бывшего, и пана Якубовича.
— Не может быть, — Митрофан так и остался сидеть с открытым ртом.
— Может. Сам упаковывал. Подсобишь — свое назад получишь.
— А потом?
— Пойдешь за кордон со мной. А нет — так братьям своим отдашь.
— Как же! Отдашь! — Митрофан заерзал на лавке, словно на горячей сковородке. — Если оно все цело, там же…
— Миллиона полтора будет, в долларах, разумеется.
— Не обманешь? — Митрофан задыхался.
— Все в руках всевышнего!
— Езус Мария! Что делать, приказывай. Все исполню!
— Для начала сведешь меня со Степанидой, Сокольчук ты говоришь?
— Сокольчук. Завтра же она будет у вас к вечеру.
— В лес передай, что я курьер центрального провода с особыми полномочиями. Прежде чем с ними встретиться, хочу сам проверить, посмотреть на их действия со стороны. Как они в деле выглядят. И стоит ли им платить. Новые хозяева за океаном на ветер денег не бросают.
— Спросят, откуда знаю?
— Скажешь: напоил до смерти, вот я и проболтался.
— Слава Украине!
— Аминь! — загоготал Стрижак, с удовольствием наблюдая, как Гнатюк угодливо осклабился.
Степанида начала собираться в город спозаранку. Еще не растаял над лугом туман, когда она осторожно, чтобы не тарахтеть попусту, ведя лошадь под уздцы, выбралась за околицу. Оглянулась на спящее село, подтянула на лошади подпругу и с бьющимся от волнения сердцем полетела навстречу выбранной участи.
Страха не было. Только неизъяснимое чувство пустоты и невесомости в мыслях, в теле, в окружающем. Словно продолжение некрепкого сна. И легкая головная боль, как напоминание о яви.
Степанида отпустила вожжи, и лошадь сама несла ее знакомой дорогой. Оставалось проехать небольшой лесок, за которым начинали просматриваться станционные строения. И тут захромала лошадь, задергалась, перешла на шаг.
— Но-о! Но-о, милая! — понукала ее Степанида. — Версты три осталось, дотяни, родимая!
Но лошадь встала. Степанида соскочила с двуколки, осмотрела конягу. С передней правой ноги отлетела подкова. Совершенно бессознательно Сокольчук кинулась искать пропажу позади тележки.
— Чего потеряла, тетка? — Как из-под земли выросли перед ней два солдата.
— Помогите, солдатики. — Шагнула к ним Степанида и осеклась на полуслове.
— Зараз, голуба, поможем! — широко скалясь, попытался обнять ее Баляба, переодетый, как и напарник, в форму советского солдата.
Степанида отпихнула его руки, кинулась к повозке. Но там уже стоял третий бандеровец. Она узнала: Гроза.
— Далече путь держим? — как ни в чем не бывало спросил он, когда Сокольчук доплелась до двуколки.
— В город, на станцию.
— Родственников встречать? — Гроза взял ее своими твердыми пальцами за подбородок. — Смотри в глаза, стерва!
— На станцию. Сами знаете, зачем. — Степанида не мигая глядела в лютые глаза бандита. — Сегодня мой лень.
— Знаю, — Гроза наконец отпустил ее подбородок. — С тобой поедет мой человек. Всю информацию буфетчицы передашь ему на месте. И вернешься с ним в Здолбицу.
— У меня лошадь захромала.
— Вот он тебе поможет. А то где одной бабе в городе управиться!
Гроза свистнул. Из ближайших кустов вышел крестьянин в соломенной шляпе и с кнутовищем за поясом.
— Садись с ней, — приказал ему Гроза. — Заедете до Грицько подкуваты кобылу. Та дывысь за другою кобылою, очей не зводь!
— Будет исполнено!
Гроза отвел Степаниду в сторону, крепко взял за плечи.
— Что за человека ховаешь на болотах?
— Я Сидору все сказала.
— Ну так и мне поведай.
— Богато на себя берешь, — Степанида попыталась освободиться от рук Грозы, но тот держал цепко.
— Почему Сидор им заинтересовался?
