Для коллекционера последний элемент собрания привлекателен не
менее первого, если не более, в то время как с обычными товарами все
обстоит ровно наоборот: второй стакан жаждоутоляющего напитка же-
ланен менее первого. (Если это, конечно, обычное питье, а не Coca-Cola, гениальное опровержение закона Госсена.) Но это стакан, а если взять
за единицу блага глоток? Или маленький глоточек. Может быть, второй
или третий глотки вожделеннее первого? Каких-либо исследований на
сей счет не проводилось. С точки зрения Винера, проблема несоответ-
ствия базовым экономическим постулатам снимается, если единицей
измерения считать всю коллекцию, а не отдельные ее элементы. Тогда
закон убывания предельной полезности вновь вступает в силу. Опять-
таки с оговоркой, что не всегда к собиранию второй коллекции присту-
пают с меньшим трепетом, чем первой.
23 Винер Дж. Концепция полезности в теории ценности и ее критики.
24 Там же. С. 86.
342
ГЛАВА 4.1. РЫНОЧНОЕ ИЗМЕРЕНИЕ КУЛЬТУРНОЙ ЦЕННОСТИ
Но Бьянки указывает на обманчивость этого объяснения. В том-
то и дело, что незаконченность коллекции не исключение, а правило, и
не только в коллекционировании, а вообще в потреблении. Коллекцио-
нер выискивает экспонаты для пополнения/достраивания собрания, а
потребитель подбирает вещи, чтобы выстроить себя. И тот и другой
все время находятся в состоянии незавершенного потребления/кол-
лекционирования. Идея коллекции может измениться, как и самосо-
знание человека. Поэтому каждое приобретение коллекционера, равно
как и обычного покупателя дополняет уже существующий набор, но не
замыкает его. Ценность, которую новый компонент добавляет к ком-
плекту, может совершенно не соответствовать ценности (и цене) но-
воприобретенной вещи в отдельности, и, стало быть, процесс не под-
чиняется закону убывающей предельной полезности.
Это работает и по отношению ко всему культурному багажу чело-
века в целом. По мере углубленного проникновения в музыку при по-
вторном прослушивании удовольствие от нее не снижается, а, напро-
тив, растет (до некоторого числа повторов). Этот пример экономисты
обсуждают столь часто (взять хотя бы ту же Z-теорию), что не сразу по-
нятно, что ими движет. Зачем бередить трещину в основании теории, если все равно не удается ее сцементировать? По-видимому, тем самым
они пытаются упредить нападки критиков и, не дожидаясь конфуза, вынести сор из избы под видом чего-то проходного и безобидного.
Но замять тему не удается. Постулаты, отлично зарекомендовав-
шие себя в экономике практичных, обыденных вещей, не пригодны для
объектов с весомым символическим наполнением. В последнем случае
прирост ценности очередной порции может быть разным, в том чис-
ле возрастающим. Поэтому в культуре, где отклонение от закона убы-
вающей предельной полезности не исключение, а скорее норма, клас-
сическая экономическая теория несостоятельна. В утилитарной сфере, где принцип предельной полезности по большей части соблюдается, обменные соотношения между товарами можно объяснить в рамках
экономической теории25. Цены оказываются относительно твердыми и
информативными. В культуре это не так, в результате рыночные цены
«отвязываются» от потребительской ценности.
Проводя параллель между потреблением и коллекционированием, Бьянки говорит о потреблении вообще. Хотя очевидно, что предло-
