– Почему?
– От шоколада у них поднимается адреналин.
– Ну и что?
Я понял ее мысль. «Отрави того, кто хочет тебя убить», – не очень-то благородно. Пока они подбирали разломанный на кусочки шоколад, мы обошли их сбоку и забрались в машину.
– Ванкувер, – объявил я.
– Вкусно, – ответила она.
Я надавил на акселератор. Некоторое время мы ехали молча.
– А есть такое слово – собакоукус?
– Насколько я знаю, нет.
Фантазия кивнула.
– Я путаюсь иногда.
Я тоже кивнул и улыбнулся. Она уставилась в пол.
– Бывает, я придумываю слова. Жить в моей шкуре непросто. Куда труднее, чем кажется.
Я тоже так думаю.
– Как у тебя дела? Принимаешь таблетки? – поинтересовался я, поднимая щекотливый вопрос.
Она поджала губы.
– Как насчет гематита? Гематит – такой крутой блестящий черный жидкий металл, похож на камень, верно? Или я опять все выдумала?
«Элизиум» – неприступное автономное сооружение – казался чем-то неземным. Здание было построено в так называемом стиле «военной архитектуры», чистый авангард, в значительной степени заимствованный у футуриста Ратиба Абдул-Каххара. Здание окружал забор из колючей проволоки, на крыше размещались солнечные батареи, и капсула стояла среди буйных зарослей, словно цветок из пластика и титана.
– Она больше нашей, – отметила Фан. – Почему нам достались дешевые места?
– Мы – план на случай непредвиденных обстоятельств, помнишь? Они отправили нас на орбиту. Неразумно запускать в космос большие сооружения, так ведь?
Она недовольно забурчала. Зависть – противная штука.
Воспользовавшись паролем, мы вошли внутрь.
Миновали холл.
Обнаружили труп.
Лазарь, вернее то, что от него осталось, неподвижно лежал в контейнере, мертвый и безмолвный. Все оборудование в помещении сгорело от замыкания. В комнате стоял тошнотворный запах. Пол был залит антибактериальной жидкостью.
– Наш друг Лазарь уснул, – сказала Фан, цитируя Новый Завет. – Но он больше не проснется. Он не поднимется. Он сгниет.
– Я так и думал, – сказал я.
– Не сомневаюсь в том, Хэл. Ты же мужчина.
Голос Фантазии предательски дрожал. Естественно, мы видели трупы, выполняли вскрытия в школе. Но сейчас это была уже реальность, а не ГВР, к тому же он был одним из нас. Мы знали его больше десяти лет. Возможно, мы не очень его любили, но все-таки…
Все-таки это был Лазарь. Наш Лаз.
Он всегда был одним из нас.
И кто-то убил его.
Позднее я смогу доказать, что он погиб от электрического разряда, мощного выброса, все защитные системы не сработали одновременно. Значит, тот же, кто убил Лазаря, пытался так же убить и меня. Я легко отделался. Кто-то «прореживает стадо». Нас всего десять на Земле, без Лазаря – уже девять. Погибни я, было бы восемь.
Что общего между мной и Лазарем?
Ничего не могу придумать. Я решил сочинить панегирик Лазарю.
«Друзья, я стою здесь перед вами сегодня, чтобы сказать несколько слов о покойном Лазаре Вайсе. У нашего Лазаря была сверхъестественная способность заставлять окружающих чувствовать себя тупицами рядом с ним. Я вовсе не хочу сказать, что он был очень умным. Просто самодовольным и расчетливым».
Бог с ним.
Пора будить его подружку, она в другом конце вестибюля.
Она пребывала в полном здравии. Так мирно спала. Странно. Она совсем не была похожа на ту девушку, которую я знал.
Но до чего же она была красива!
Глядя на ее тело, плавающее в искусственной колыбели, я вспомнил инкубатор. В первом классе у нас
