Симона стала следить за приемом таблеток. Они с Фан обговорили этот вопрос без меня, и каким-то образом Симона добилась своего. Почему Фан согласилась передать все лекарства Симоне, хотя наотрез отказывалась отдать их мне? Можно только догадываться. Я был рад, что она взяла на себя заботу о здоровье, теперь я смогу сосредоточиться на первоочередной задаче.
– Кто-то убил Лазаря и пытался убить тебя. Думаешь, у нас завелся серийный убийца? – спросила Симона.
– Просто убийца, – ответил я. – У серийного убийцы должен быть мотив.
– Что ты имеешь в виду?
– Он преследует какую-то идею? Получает удовольствие от процесса, сексуальное или еще какое? Если так, то мы можем назвать его или ее серийным убийцей.
– Зачем нужно было убивать Лазаря? – продолжила Симона. – Возможно, именно здесь кроется ответ? Кроме очевидного, что это может быть?
– Это снижает шансы человечества на десять процентов.
– Больше, – вмешалась Фантазия.
Я предложил ей посчитать еще раз.
Она настаивала, что больше, потому что Лаз был, бесспорно, лучшим, самым умным. Если кто и мог победить Черную напасть, так только он.
– Тогда я – второй?
– Третий, – сказала она. – На второе место я бы поставила ее, – она кивнула в сторону Симоны.
– Я бы тоже, – согласился я.
– Зато убийца, видимо, думал иначе, – подытожила Фан.
Симона подумала и согласилась.
– Если так, то меня недооценивают уже не в первый раз. Ладно, может, вы и правы. Это рабочая версия. Итак, у кого из нас зуб на человечество? Мы ведь и сами в основном люди.
– Вряд ли, – сказала Фан.
– Да ладно, просто вырезали несколько генов. Если посмотреть на нашу ДНК…
– Симона, когда речь идет о том, люди мы или нет, «в основном» не может быть.
– Девочки, давайте не будем вдаваться в подробности. Любой из нас мог затаить неприязнь к человечеству. Любой мог быть недоволен тем, как с нами поступил Гедехтнис. Но кем надо быть, чтобы убивать людей?
Никто мне не ответил.
– Маэстро, – предложил я, недовольный их молчанием.
– Он – программа.
– Он самый современный искусственный интеллект, который…
– … Который связан условиями программы, – продолжила за меня Симона.
– Нет, – не согласился я, – он саморазвивающаяся программа, может быть самосовершенствующаяся. За то время, что мы его знаем, он сильно изменился, стал нестабильным. Только не говорите, что вы этого не заметили.
– Значит, ты считаешь, что это он нас убивает? Хэл, тебя послушать, выйдет, что он – железный робот и прет напролом. «Унич-тожь че-ло-ве-чест-во!» Ты лаешь не на то дерево.
– Ну, если не Маэстро, может, какая-нибудь другая программа? – предложил я.
– Может, рассмотрим альтернативный вариант, если это один из нас?
– Больше никого нет.
Симона покачала головой.
– Но кто из нас может быть настолько хладнокровен?
Никто не ответил.
– Ладно. Я – ненормальный, она сум… прости меня, Фан, у нее давнее психическое расстройство. И это не мы.
Я исключил Симону, потому что было совершенно ясно, что она никогда раньше не выходила из ГВР, а для того, чтобы сотворить нечто столь сложное, как выброс Каллиопы, нужно знать, что мы находимся не в настоящем мире.
– Тогда кто же?
– Давайте упростим мотив, – предложила Симона. – Предположим, это ревность. Злоба. Кто-то так сильно ненавидел Лазаря, что убил его. Этот человек так же сильно ненавидит и тебя, пытается с тобой расправиться. Вы из разных групп, но не исключено, что кто-то входит в обе.
– Хорошо. Кто ненавидит Лазаря? Это все «болваны», – рассуждал я. – Я, Тайлер, Меркуцио, Фан.
– Я никого не ненавижу, – запротестовала Фантазия.
Я не стал обращать внимание на ее протесты.
