Товарищи! Ужель вас не манит роскошный тихий, тёплый майский вечер, когда вы под ручку с соседской Светланой Титовной гуляете у вонючего пруда и весь дрожите от счастья, и оттого, чтоб вас не накрыла ваша половина Клара Сидоровна, и оттого, что вас немилосердно кусают лютые люботинские или песочинские комары Anopheles naemozlivica.
А ночь! Ночь! Если бы я был Н. В. Гоголем, я б обязательно сказал: «Божественная ночь!! Очаровательная ночь!!!»
Тихо...Ти-и-хо... Нежной прохладой дышит уснувший пруд, месяц из-за деревьев подсматривает, как вы прощаетесь со Светланой Титовной, и вам кажется, что месяц завидует... Попрощавшись, вы идёте домой, танцуя, будто вам двадцать, и в мыслях у вас: «Завтра она будет моей!..»
В комнате у вас темно... Вы зажигаете свечку... Ваша Кларочка спит, натянув па голову две подушки от комаров... Вам хочется есть... Вы крадучись лезете к шкафу... Пустой... Вы к кошёлке – пустая... Удивлённо начинаете осматриваться...
Какой диалог завяжется между вами и Кларочкой – я не знаю. Это зависит от вашей сдержанности и ценности украденных вещей...
Ах, ночь!.. Ах, дача!!
...............................................................
Граждане! Да неужели вы так-таки и не нашли ещё себе дачу? Уже ж апрель. На носу май... Поторапливайтесь. В воскресенье немедля на поезд и ищите. И делайте это как можно быстрей, а то я три воскресенья подряд ездил искал дачу на всех околицах Харькова в радиусе шестидесяти вёрст и... не нашёл. Все заняты.
Так чтоб и с вами не приключилась такая история.
Поторапливайтесь!
Стихия
На работе мне не дают проходу. Только и разговоров, как это я, советский человек, и никогда не был на море.
Все были. И Розалия Абрамовна (негр.) и Петро Панасович (двенадцатый разряд плюс 25% нагрузки), и Костя Гронек (альфонс), и Ада Гад (главный клиент ТЭЖЭ[9] ) и много таких же работников и честных служащих – все были на море, купались, пеклись на солнце, дышали морским воздухом, наживали килограммы, а я нет.
Наконец, мне стало стыдно, я не выдержал и поехал на море.
Поразило меня море сильно.
Да оно и не диво.
Всё ж таки – стихия.
А со стихиями мне во время революции (и при царском гнёте) встречаться не доводилось, как-то выкручивался.
И вот, встретивши первый раз в жизни стихию, хотя и мокрую, без впечатлений невозможно.
Что ж на море впечатляет?
Всё!!
Ах!
Море!!
Это, значит, такая большая речка, у которой лишь один берег.
Безусловно. Другого берега я и не видел, как ни присматривался.
Берег моря, или по морской терминологии пляж, – штука очень сложная.
Состоит она из голых людей, нехорошо пропечённых кирпичей, битого стекла, объедков, кусков газетной бумаги, морских ракушек и грязного песка.
Вода в море обычная.
Единственное, чем она отличается от воды наших речек, – это то, что какой-то урод взял и пересолил.
Когда и при каких обстоятельствах была пересолена вода, узнать мне не посчастливилось.
Расспрашивал я многих про это, заходил даже в местную милицию – никто не знает.
А вода пересолена и очень.
Пробовал пить в четырёх фарватерах (морской термин; по-нашему – в четырёх местах) – везде солёная.
Какой-то доброжелательный гражданин, что сидел голый на пляже и пил воду из бутылки, насоветовал мне попробовать ещё и из пятого фарватера, но я, с сожалению, не мог дальше проводить свои исследовательские экскурсии, меня сильно потянуло на берег, где я и пришвартовался (морской термин; по-нашему... это тоже очень плохо, не говоря уже о трёх рублях штрафа).
Из прочих свойств моря, кроме, значит, сложного берега и солёной воды, следует отметить работу моря.
Работа у моря чрезвычайно простая: это делать прибой и отбой (морские термины; по- нашему – плеваться).
Прибой – это когда море тихонько плюнет волной на берег, а отбой – когда берег той волной плюнет назад.
Вот и всё.
Как видите, работа никчёмная, однообразная, грязная и к тому ж ещё явно контрреволюционная.
На пляже на столбе висит постановление местной Советской власти:
«Плевать на пляже запрещено».
А море плюётся себе и плюётся.
Сказать, что местная власть про это не знает?
Ничего подобного. Раз рядом со мной начальник милиции купался. Понимаете, начальник милиции!
Всё равно – и на него плюёт.
Что-то непонятное. Особенно когда случайно припомнишь, что это деется на двенадцатом году революции.
Может, кто скажет, что это ж море, это ж стихия.
Не соглашусь.
А начальник милиции что по-вашему?
Это если всякая стихия начнёт выкомаривать, что ж получится? Сегодня море на начальника милиции плюёт, завтра ветер пораскидает бумаги у секретаря райисполкома, послезавтра гром ударить в ВУЦВК...[10]
По-моему, так. Хоть ты и стихия, а знай своё место... в природе.
А вообще море, если отбросить эту его, очевидно, случайную неосведомлённость, очень мне понравилось.
Оригинального на море и у моря много, неожиданностей – сила.
Такое, например.
Сидит на берегу человек и стирает подштанники.
Обычный вроде человек и поза обычная.
А выходит, что не человек это, а «морской волк».
И волчьего, кажется, ничегошенечки, и усы такие же, как, скажем, у вольного гражданина Полтавщины, и ругается одинаково, и подштанники довольно грязные и рваные, – а «волк».
Конечно, не все «волки» безработные.
Многие из них действительно по специальности работают возле родной стихии: продают
