И то не марафонский бег с препятствиями, когда вас вдвоём или втроём застукает дядько Онисько на бахче и вы летите через рвы, через плетни, через перелазы. Это будет:
– Беги, братцы, засыпались!
....................................................................
Когда вы на Ивановом стогу озимой пшеницы шумно возитесь всю ночь напролет с девчатами, это – хотя вы и докопаетесь до всевозможных особенностей озими – ничего общего не будет иметь с сельскохозяйственным кружком.
Назначение сельскохозяйственного кружка совсем иное:
– Собирайтесь под стогом, да потихоньку!
Ах, молодость! Ах, юность!
Живите и не спрашивайте нас, стариков:
– А вы бы не полезли?
Не спрашивайте! Каждый из нас ответит:
– Не полез бы!
И соврёт!
1924
Что посоветуешь?
Отмолотились, отвеялись, ссыпали зерно в засеки.
Отсеялись.
Съездили на ярмарку.
Женили, у кого там было кого женить...
Выдали замуж, у кого там было кого выдавать...
А дальше что?
Ну, скажем, сегодня выпил, завтра выпил, послезавтра выпил и ещё выпил...
А дальше?
Ну, месяц пусть будем пить, всё ж осточертеет когда-нибудь она или он...
Она – горькая...
Он – из сахара...
Настанет же такой момент:
– Идём по махонькой...
– Не хочу!
– Тьфу!
Вот тебе и тьфу! Пил две недели, вчера глотнул, а она вот тут стала и не идёт! Ну не идёт. Что хочешь, то и делай!
Это значит до точки...
И что тогда делать?
А как смеркнет... Такая ночь... Ворочаешься-ворочаешься, куришь-куришь... Не светает...
Первые две недели после Кузьмы и Демьяна ещё спишь...
Потом и бедра болят, и бока болят, и локти болят...
Подкидной дурак?
Штука преотличная, так штаны протираются...
И опасная...
Две недели один знакомый день и ночь ляпал, а потом схватился, начал кукарекать и подбрасывать детей...
Девчат к девчатам, ребят к ребятам:
– До масти! – кричит.
Пособоровали – отошёл.
Теперь не играет...
...............................................................
Так что же делать?
Не знаю.
Газеты выписывать, в клуб ходить, книжки читать, на агрономовы ходить беседы?
Если б в книжках рисовали червы да бубны, может, и читал.
Если б в клубе давали по лампадке, может, и ходил...
А так...
Тяжкое дело зима...
Что посоветуешь?
1925
Сенокос
Когда трава вянет...
Тогда она сереет и жолкнет, и стебель её морщинками берётся, и нет в ней жизни, той жизни, что и из стебля и из листа зелёного силою звенит...
Тогда опускает трава голову и ждёт.
Она, наверное, знает, что придут белые штаны и белая рубаха, что будет дзинькать под бруском коса, что из той дырки под брылем вылетит:
– Господи, благослови!
И острая сталь вонзится в стебель...
Трава ляжет набок на покосе и засохнет...
И нет больше травы, а есть сено...
Сено с соломою перемешают, бросят в ясли...
И будут тереть когда-то зелёно-буйную траву кобыльи или воловьи зубы.
А потом упадёт она помётом в хлеве, соберут её, польют водой и замесят из неё кирпичи.
И будут потом гореть кирпичи, и дымом улетят или останутся золой на огороде, где и будут век вековать, пока не затрубят трубы архангельские и не сядет отче наш на престол и не скажет:
– Товарищ Иван Кондратьевич Недодеримотня, а какого чёрта вы не удобряли золой пашню свою? Не знали, что зола для удобрения штука хорошая? А про это ж в газетах сколько писалось!
– Отче наш, – скажет Иван Кондратьевич Недодеримотня, – что еси на небеси... Если б знатьё...
И скажет отче наш:
– Схватить Ивана Кондратьевича Недодеримотню и ввергнуть в печь огненную. Додрать ему мотню от пояса до пояса и посадить грешного на стерню его. Да колет стерня его ныне, присно и во веки веков.
И затрубят ангелы и архангелы в трубы среброголосые:
– А-а-а-ами-инь!
......................................................................
Травушкина карьера...
Сереет когда-то зеленая трава, становится пепельной, жолкнет, роняет голову свою и ждёт смерти...
.................................................................
Когда вянет зелёная трава, тогда клепают косы. Тогда пробуют косы на палец, острят косы брусом и наостренем...
В ту пору на ярмарках и в кооперативных лавках долго выбирают косы, берут их за пупок,
