ведущую под землю.
— Перед вами вход в раздевалку, где прибывшие будут оставлять одежду и все ценные вещи, — с видом экскурсионного гида рассказывал Фогель, — прошу следовать за мной.
Все вместе спустились вниз и оказались в большом подвале, посреди которого располагались несколько толстых опор. В воздухе чувствовался специфический запах строительных материалов, и царило неприятное ощущение сырости.
— Косметическую отделку пока еще не начинали, — извиняющимся тоном уточнил Фогель. — Повесим вешалки, поставим сиденья… В общем, здесь еще работать и работать.
Они пересекли помещение и остановились перед металлической дверью в стене справа. Края дверного проема были по периметру проложены слоем плотной резины, обеспечивающей двери герметичность при закрывании. Помимо центральной ручки, сверху и снизу на двери имелись две рукоятки внушительных размеров, служившие для более плотного ее запирания. Посередине, на уровне верхней рукоятки располагался большой глазок с толстым стеклом, закрытый с внутренней стороны прочной металлической сеткой.
— А это — сама газовая камера. Загоняем туда всех из раздевалки, запираем дверь, вот так, и начинаем газацию, — произнес Фогель, вхолостую совершая всю последовательность будущих действий. — Контролируем процесс через глазок. Вот так.
Гауптштурмфюрер подошел к двери и, посмотрев в глазок, сделал вид, что внимательно осматривает внутреннее помещение.
— Двадцать минут, не больше, и дело сделано, — закончил он свою демонстрацию. — Затем проветриваем помещение, выключатели вентиляции здесь, на щите, и после зондеркоманда[4] начинает освобождение камеры для новой партии.
Курт повернулся и увидел слева от камеры внушительных размеров грузовой лифт, очевидно, пока еще бездействующий.
— Да, все верно, — поспешил прокомментировать взгляд Курта начальник рапорта. — После всего поднимаем трупы к печам с помощью лифта. Так быстрее и проще. Планируется, также, что наверху заключенные из зондеркоманды должны будут осмотреть их на предмет наличия золотых коронок и, если требуется, состричь волосы. Забавный исторический поворот. Все, что награбили евреи за последние несколько веков, в целости и сохранности вернется Рейху.
Фогель громко рассмеялся заразительным смехом. Курт, не удержавшись, широко улыбнулся ему в ответ.
— Ну, хорошо, давайте теперь поднимемся в сам крематорий, — гостеприимным тоном снова предложил Фогель и, не дожидаясь ответа, повел гостей к выходу.
Офицеры вышли наружу и вернулись к тому месту, откуда они подошли к зданию в самом начале осмотра. Здесь спешными темпами шла работа. Заключенные везли на стройку тележки с цементом и кирпичами, группа людей в штатском собралась возле боковой стены, и один из них старательно делал какие-то замеры с помощью строительных уровней, чуть поодаль о чем-то вполголоса спорили два инженера в форме СС, время от времени показывая друг другу в направлении крыши. Войдя в здание, теперь уже, с другой его стороны, офицеры оказались в длинном помещении, прямо по центру которого они увидели пять кирпичных печей, в каждой из которых располагалось по три муфеля. Муфели были расположены в ряд, один за другим, и закрыты массивными металлическими заслонками. Вдоль печей в несколько рядов были проложены рельсы, предназначенные, видимо, для оперативной доставки тел к той или иной печи. Курт, увидев все это, удивленно покачал головой, явно пребывая в немом удивлении.
— Пятнадцать? — наконец, заинтересованно спросил он у Фогеля. — Никогда раньше не видел ничего подобного.
— Именно, — кивнул в ответ гауптштурмфюрер, подняв указательный палец вверх. — Кроме того, конструкция, совмещающая несколько муфелей в одной печи, является максимально упрощенным решением. Значительная экономия средств и реальная возможность увеличения мощностей.
Курт, снова выразительно покачав головой, присел и начал с интересом осматривать проложенные вдоль печей рельсы.
— Трупы будут подаваться от лифта к печам с помощью вагонеток, — продолжал комментировать каждый его взгляд начальник рапорта. — Это настоящий потоковый метод, господа. Последнее слово немецкой инженерии. Жду не дождусь наступления весны, когда все это можно будет опробовать в деле.
— Какова планируемая пропускная способность крематория? — о чем-то задумавшись, спросил у гауптштурмфюрера Шольц.
— Сама газовая камера, — помедлив, ответил Фогель, — по расчетам, способна вместить до трех тысяч человек за один раз, но, насколько я могу судить, в прибывающих транспортах такого количества никогда не бывает, так что это, скорее, теоретическая возможность. Что касается печей, то с их помощью, по предварительным расчетам инженеров, при соблюдении всех рекомендаций можно будет кремировать до семисот трупов ежедневно.
— А какова численность заключенных лагеря?
— В июле мы получили приказ о расширении. Планируется, что в будущем будет возможно содержание двухсот тысяч заключенных одновременно, но, в действительности, здесь содержится сейчас порядка шестидесяти тысяч.
Курт, быстро поделив в уме цифры, прикинул, что одному такому крематорию вполне хватит всего трех с небольшим месяцев для того, чтобы переработать все сегодняшнее население лагеря. Чисто теоретически, конечно же. Шольц взглянул в довольные глаза Фогеля, и ему на мгновение показалось, что гауптштурмфюрер подумал в этот момент о том же самом.
— Да, не могу не согласиться, — разведя руками, подытожил Курт, — что это, действительно, сильно впечатляет.
Фогель внимательно посмотрел на Шольца и загадочно усмехнулся ему в ответ.
— Прошу следовать за мной, — произнес он, посмотрев на Курта с видом человека, который знает гораздо больше, чем может сказать.
