стоили на самом деле по самым скромным подсчетам миллионов тридцать-сорок зеленых.
Плюс трехэтажный дом из красного каленого кирпича с островерхими башенками по углам и зимним садом на нависающей прямо над рекой террасе, открытый бассейн с подогревом, деревянная финская избушка для гостей под черепичной крышей, гараж на десять машин, огромная баня с баром, биллиардной и мостками из парилки, ведущими опять же прямо в Клязьму... На случай экстренной необходимости срочно прибыть в Москву в небольшом ангаре прямо за домом дожидался маленький серебристый вертолет, похожий на стрекозу. Что еще нужно человеку, чтобы достойно встретить старость?
Впрочем, до старости было еще далеко – как говорится, есть у нас еще в жизни дела.
Именно для обсуждения вот этих самых наиважнейших дел и собрались Бергамов, Телегин, Додоев и недавно возвышенный до членства в политсовете генерал Безродный.
После краткой экскурсии по угодьям Бергамова они проследовали под тент на берегу бассейна и разместились в шезлонгах вокруг белоснежного пляжного столика на ажурных ножках. Молчаливый плечистый официант тут же принес сумку-холодильник со льдом и прохладительными напитками, бесшумно расставил высокие стаканы, предварительно охлажденные в морозильной камере, и так же бесшумно удалился, повинуясь повелительному взмаху пухлой ладони Бергамова.
Бергамов не любил фамильярности, поэтому одеты все были строго, хотя и по-летнему – светлые брюки, сандалии, белые рубашки с короткими рукавами. Никакой пляжной безвкусицы наподобие шортов и цветастых гавайских рубашек.
– Ну что, друзья, – начал Бергамов, обведя взглядом собравшихся, – наступил решительный момент. Василий Кимович...
Безродный с достоинством кивнул.
– Василий Кимович сообщил мне, что пресловутый Роман Меньшиков больше не является помехой для нашей исторической операции. Он мертв. Можем начинать.
– Отлично! – вскричал Додоев и зааплодировал, откинувшись на спинку шезлонга.
Недовольно покосившись на него, Телегин осторожно спросил:
– А нельзя ли узнать, гм... о подробностях? Хотелось бы быть полностью уверенным, чтобы уж, знаете ли, без неожиданностей, как в прошлый раз...
– Конечно, – Бергамов повернулся к Телегину, – я понимаю ваше беспокойство, Аркадий Игнатович, слишком много неприятностей доставил нам этот поганый клоун со своими дружками. Поэтому я и попросил Василия Кимовича пригласить Самоедова, который, как вы помните, непосредственно курировал уничтожение Меньшикова. Василий Кимович, Самоедов здесь?
– Так точно, – утвердительно кивнул Безродный, – приехал со мной, дожидается в машине.
Бергамов достал из нагрудного кармана рубашки плоское переговорное устройство размером со спичечный коробок, нажал кнопку.
– Самоедова сюда!
Не прошло и минуты, как в сопровождении того же плечистого официанта появился Самоедов. Подойдя к столику, он остановился и наклонил голову.
Безродный удовлетворенно посмотрел на своего бывшего начальника и прикрыл глаза. «Ну что, голубчик, стоишь и пикнуть не смеешь, а давно ли ты мной командовал?»
– Говорите! – коротко сказал он Самоедову.
– В машине Меньшикова было установлено взрывное устройство вместе с маячком слежения, – начал Самоедов, не глядя на Безродного, – наш подрывник отслеживал передвижения Меньшикова и планировал при помощи дистанционного пульта осуществить взрыв в наиболее благоприятных обстоятельствах. То есть гарантирующих стопроцентное уничтожение объекта.
– Ну и где же сложились такие обстоятельства? – спросил Телегин.
– На бензоколонке, куда Меньшиков заехал заправиться. Взрыв и возникший после этого пожар уничтожили подчистую все вокруг в радиусе пятидесяти метров.
– И впрямь сто процентов, – проворчал Телегин, – вы бы еще атомную бомбу на Питер сбросили...
– При атомном взрыве еще можно уцелеть, если повезет, – огрызнулся Самоедов, все так же не поднимая глаз, – вы, как человек военный, должны лучше меня это знать, Аркадий Игнатович. Здесь же шансов никаких.
– Пожалуй... – задумчиво проговорил Бергамов, наполняя стакан апельсиновым соком. – Свидетели?
– Только зеваки, которые сбежались на пожар. На самой бензоколонке не было в этот момент никого, кроме кассирши, она тоже сгорела практически дотла.
– Останки Меньшикова? – быстро спросил Додоев.
– Какие там останки – ошметки на частях автомобиля, угольки.
– Ага, – удовлетворенно кивнул Телегин, – значит, из машины он даже выскочить не успел. А идентификация?
– По уголькам? – Самоедов поднял глаза и усмехнулся.
Бергамов оставил в сторону стакан и побарабанил пальцами по столу.
– Вы обеспечили официальную версию?
– Конечно, Самсон Эдуардович. Возгорание при неосторожном обращении с огнем. Все знают, что Меньшиков много курил, причем курил где попало, разбрасывал окурки, наплевательски относился к требованиям пожарной безопасности. Другие версии органами не рассматриваются – с нашей подачи, разумеется.
– Хорошо, хорошо... – протянул Бергамов и опять побарабанил пальцами по столу, – ну что ж, Адольф Богданович, считаю, что вы достойно справились с возложенным на вас поручением. И реабилитировали таким образом себя за допущенные вами промахи. Садитесь!
Он щелкнул пальцами, и плечистый официант тут же принес еще один шезлонг для Самоедова. Тот сел и, не удержавшись, метнул торжествующий взгляд на Безродного. Поймав его взгляд, Безродный нахмурился, заметивший это Додоев широко улыбнулся, блеснув крепкими зубами, и хлопнул Самоедова по плечу.
– Молодец! Хорошо, что все шито-крыто. Этот вонючий певец обломал нам то дело с зеками, так пусть теперь он горит у шайтана в печке!
– Жаль, что дружков его не удалось подорвать заодно, этих, как их там, Арбузова с Боровиком... – покачал головой Телегин.
– Да, да, дружков! – подхватил Додоев. – Сначала дружков у него на глазах, а потом и его самого!
Оглянувшись на Бергамова, Самоедов твердо сказал:
– Насколько я понял, первоочередной задачей на данный момент было стопроцентное устранение Меньшикова, поскольку Самсон Эдуардович принял решение не начинать операцию с поездом, пока этого не произойдет. Стратегические задачи организации я посчитал более важными, чем задачи личной мести.
– Адольф Богданович прав, – кивнул Бергамов, – как говорят наши итальянские друзья, месть – это такое блюдо, которое лучше подавать холодным. От нас никто не уйдет, и особенно когда мы придем к власти в этой стране при помощи поезда смерти. Там и поквитаемся со всеми, а сейчас главное – запустить поезд. Кстати, Василий Кимович, вы высказывали интересные мысли по поводу возможной доходности операции. Поделитесь с товарищами!
Безродный встал и откашлялся.
– Суть дела такова, – начал он, – сейчас мы вынуждены тратить большие средства на подготовку операции с поездом. Все это, конечно, мелочи по сравнению с доходами от эксплуатации страны в целом, когда благодаря этой операции мы возьмем власть в свои руки. Однако при правильной постановке вопроса мы можем уже сейчас не только покрыть расходы, но и получить от поезда смерти значительный доход.
Все с интересом посмотрели на Безродного, Бергамов поощрительно кивнул.
– Я посоветовался с нашими финансистами из управления по исполнению наказаний, – продолжил Безродный, приосанившись. – Ежегодно из бюджета на содержание в тюрьмах и лагерях всей этой уголовной швали выделяются огромные суммы. Питание, спецодежда, рабочий инструмент, отопление бараков, электроэнергия и так далее. Примерные прикидки дают сумму в районе ста рублей на одного заключенного в день – и это не считая расходов на охрану. То есть порядка тридцати шести миллиардов рублей на миллион заключенных в год – или без малого полтора миллиарда долларов. Я беру в расчете на
