Смоленском кладбище, недалеко от могил Майка Науменко и Дюши Романова.
Вечная память безвременно ушедшему певцу.
Выронив газету, Лиза беспомощно посмотрела на Батурина, и он, злобно усмехнувшись, произнес:
– Ну что, прочла? Конец твоему кобелю, поджарился. Мне, чтоб ты знала, на него насрать. Но тему придется прикрыть. А жаль... Хорошие песенки писал твой хахаль! И хорошие денежки мы заработали на этих песенках. А я еще поверил, как дурак, что ты действительно на меня повелась. Надо же! И ведь я так и не трахнул тебя... Кстати, еще не поздно. Слышь, Костян, на пару будешь?
Лиза почти не понимала, что говорит развалившийся в кресле двойник, перед ее глазами появлялись то улыбающееся лицо Романа, то черный дым над горящей заправкой. Он сгорел в огне...
Какая страшная смерть! И теперь Лиза никогда не увидит его, не обнимет...
И его песни будут звучать только с дисков, которыми будут бойко торговать расторопные дельцы, для которых смерть артиста – всего лишь удачный повод поднять тиражи.
Лиза подняла глаза на злорадствовавшего Батурина. Что он такое несет?
– ... дурачок, что ли? Нет, красотка, – гнал свое Батурин, – у меня и не такие ноги раскидывали! Ну что, трахнуть тебя прямо сейчас? Я еще не трахал свежих вдовушек...
Вдруг дверь с грохотом распахнулась и на пороге показался Арбуз.
– Трахни себя, – сказал он и по-хозяйски неторопливо вошел в номер.
Следом за ним вошли четверо широкоплечих суровых мужчин с поломанными носами и мятыми ушами. Увидев их, Костян сжался и прилип к стулу, а Батурин умолк на полуслове и смертельно побледнел.
– Ну что, тварь, отпелся? – ласково спросил Арбуз. – Ну-ка, подай мне вон то кресло!
Батурин торопливо вскочил и поставил перед Арбузом кресло.
– А сам отойди в уголок и стой там, пока тебя не позовут, – Арбуз оперся рукой на спинку кресла и посмотрел на растерянную Лизу. – А что это вы тут рассопливились, позвольте вас спросить?
– Миша! – Лиза вскочила с дивана и, бросившись к Арбузу, повисла у него на шее. – Миша! Вы еще ничего не знаете? Роман погиб, он умер! Сгорел на бензоколонке!
Тут Лиза зарыдала в голос, а Арбуз, крякнув, погладил ее по голове и осторожно усадил на диван.
– Как это сгорел? – удивленно спросил он.
Лиза подняла на него полные слез глаза и, шмыгая носом, произнесла прерывающимся голосом:
– В газете написано... А этот подонок еще радуется...
– А он больше не будет радоваться, – заверил Лизу Арбуз.
Взяв газету, он начал внимательно читать статью, а Лиза в это время, утирая слезы, взглянула на неподвижно стоявших в стратегических точках комнаты силовиков Арбуза. За плечом одного из них маячил какой-то малоприятный незнакомый тип с мерзкими молдавскими усами. Лица его Лиза не разглядела из-за слез, да и не до того ей было, чтобы разглядывать каких-то совершенно не нужных ей людей.
– Ну что же... – сказал Арбуз, закончив чтение, – грустная статья, ничего не скажешь. На, Ромка, почитай!
Он протянул газету стоявшему у двери молдаванину, а Лиза, с удивлением посмотрев на того, кого Арбуз назвал Ромкой, почувствовала, как комната поплыла перед ее глазами. В человеке, который одними только своими усами вызвал у нее чувство неприязни, она с удивлением узнала Романа.
Чаша переживаний оказалась велика для Лизы, и она потеряла сознание.
– Ну вот, сомлела, – усмехнулся Арбуз, – эх, бабы...
Роман, посмотрев на Лизу, лежавшую на диване с закрытыми глазами, перевел взгляд на прилипшего к стене двойника и, поморщившись, сорвал крепко приклеенные усы.
– Ну что, пидар, узнаешь? – спросил он и шагнул к Батурину.
– Я... На эту тему не со мной! – торопливо забормотал тот, вжавшись в стену. – Есть крутые люди, это они держат тему, а я только работаю под ними... Все с ними.
– С ними мы еще разберемся, – кивнул Арбуз, – но ты ответишь в первую очередь.
Он повернулся к Роману и спросил:
– Как там Жеглов сказал? С солдатом вражеской армии все просто, он воюет с оружием в руках, и его вина не требует доказательств, вроде так?
Снова взглянув на двойника, Арбуз сказал:
– Вот ты и пойман на месте с поличным, гнус! И еще девушку обижаешь... Ты ее вроде трахнуть хотел вместе с этим уродом? – Арбуз бросил взгляд на Костяна. – Встань, козел, когда о тебе говорят!
Костян вскочил со стула, и Арбуз недобро усмехнулся.
– Ты, я вижу, парниша конкретный... Ну что же, значит, и ответишь конкретно. По понятиям.
Костян опустил глаза, боясь посмотреть на Арбуза.
Он гораздо лучше Батурина понимал, что за человек стоит перед ним, и понимал, что в его жизни настали плохие времена.
Роман подошел к Батурину и спросил:
– Ну как, хорошо звездой быть? И деньги хорошие, и девок невпроворот... А?
И неожиданно ударил двойника в голову.
Удар пришелся в левый висок, Батурин замычал, поднял руки к лицу, потом безвольно уронил их и сполз по стене на пол.
Роман несколько раз пнул его, а Арбуз, снисходительно усмехнувшись, сказал:
– Ты бы вообще-то девушкой занялся, Тайсон недожаренный. С этими уродами успеется...
Роман неохотно отошел от неподвижного тела Батурина и посмотрел на Лизу.
– Так... – озабоченно сказал он, – тут нужно мокрое полотенце.
И добавил:
– А мне – бутылочку пива. Чтобы рука верная была...
Ангар – изделие военное.
Но, если очень хочется, то можно приспособить его к любым гражданским нуждам. Например – устроить в нем колхозный рынок или, например, фестиваль поп-музыки. Или выставку современной скульптуры, которая с легкостью превращается в тематическую конференцию «Творчество душевнобольных».
Однако вор в законе Виктор Касторов по прозвищу Бритва рассудил, что нездоровая суета вокруг принадлежащей ему недвижимости ни к чему, поэтому авиационные ангары, которых Бритва по случаю откупил ровно восемь штук, ничем не привлекали к себе внимания – как стояли тридцать лет, так и стоят – обычные алюминиевые сараи за колючей проволокой, только очень большие.
Когда-то Бритва был простым и скромным карманником, неизвестным никому, кроме корешей и оперов, а ангары принадлежали авиационной части и охранялись как зеница ока, то есть – зрачок глаза. Но все меняется в этом мире, и Бритва стал смотрящим по Волгограду, а ангары потеряли краснознаменную невинность и перешли в собственность Бритвы. Новый владелец пока еще не решил, как с наибольшей пользой распорядиться доставшейся ему по дешевке собственностью, и использовал ангары от случая к случаю – как придется.
На этот раз к Бритве обратился известный питерский авторитет Арбуз, который попросил предоставить ему охраняемое пространство для того, чтобы разобраться с тюменским авторитетом, носившим погонялово Чукча. Собственно, разобраться он хотел не с Чукчей, а с пойманным на месте преступления двойником знаменитого певца Романа Меньшикова, но двойник категорически отказался отвечать за себя сам, ссылаясь на Чукчу.
Ну что же – Чукча так Чукча – Арбуз пожал плечами, и на горизонте появился вызванный из Тюмени Чукча, которому не понравился такой поворот событий, однако он рассчитывал выехать на наглости и беспределе, которые до сих пор не подводили его.
Предоставив помещение для разборки, Бритва, который любил, чтобы все было по высшему разряду, устроил в ангаре некое подобие английского парламента. Гладкий бетонный пол застелили старым бархатным занавесом, оставшимся еще от советских времен, на небольшом постаменте поставили старое кресло с высокой спинкой, неизвестно откуда и как попавшее в ангар, а перед ним, справа и слева, располагались напротив друг друга два роскошных кожаных дивана, принадлежавшие прежде руководству части, а потом перешедшие вместе с ангарами к новому владельцу.
