– Уффф...
– Ага. Кайф.
Помолчали, прислушиваясь, как обжигающая жидкость пробирается по пищеводу из гортани в желудок. Коля разломил колбасу, понюхал свой кусок, пошарил за спиной и обнаруженным кусочком бутылочного стекла стал счищать с колбасы плесень.
– Эх, молодежь...
Заросший едва ли не до самых бровей Михалыч сверкнул глазом и вытащил из-за пазухи грязный кухонный ножичек с отломанным острием.
– На, – он протянул ножичек молодому, – себе тоже заведи такой. Полезно. А вообще – зря чистишь. Французы сыр таким едят. Очень хвалят.
– Пробовал. Потому и чищу.
– Как знаешь, – и любитель французских сыров с аппетитом вгрызся прямо в заплесневелый кусок.
Несколько секунд слышалось только чавканье да утробное звериное урчание, затем, разомлев от первой волны тепла и наслаждения, старший прислонился спиной к прогнившей стойке трибуны и погрузился в воспоминания.
– Ты вот скажи, Колька, что это за жизнь? Я ведь в пятьдесят шестом мимо этой самой трибуны флаг нес. Ты-то, поди, еще только в проекте был. Твои папка и мамка, может, со мною рядом маршировали. Знаешь, какими мы были?
– Ну? – вяло отреагировал насыщающийся напарник.
– Молодыми, счастливыми, веселыми. Вся жизнь впереди была. И путь ясный и светлый. И не здесь я себя на том пути видел... Дерьмократы проклятые...
Его прервал тихий рокот моторов. Сквозь неплотно подогнанные доски трибуны влетели и заметались внутри импровизированной столовой лучи света. Через сорванные с петель ворота на стадион неспешно и неотвратимо, будто судьба, вкатывались, ярко светя многочисленными фарами, пять или шесть внедорожников.
– М-м-м, – Михалыч потихоньку завыл, прижав ладони к поросшим шерстью щекам, будто у него заныли зубы. – Как же мы прошляпили? Не успели свалить, бля! А теперь?...
И понижая голос, переходя на шепот:
– Колян, завязывай чавкать. Зашухарились, понял? Тише мышей сидим...
Из машин выбирался разномастный народ.
Если рассматривать каждого прибывшего по отдельности, нельзя сказать, что люди эти чем-то особенным выделялись. Они были разными, такими, какие ежедневно встречаются на улицах города или в общественном транспорте. Они были разных возрастов – от подростков до мужчин весьма солидных лет, по-разному одеты, по-разному держались. Кое-кто нагловат, а некоторые казались вполне интеллигентными. Но все вместе они представляли собой мрачную, мощную силу. И даже темный воздух на стадионе, казалось, начал искриться, когда эти разные люди, группируясь в плотную толпу, стали собираться напротив гостевой трибуны.
Они и шли по-разному. Кто-то сунул руки в карманы и шлепал от машин по вытоптанному полю вальяжной походкой. Некоторые задержались на минуту – вдохнуть три-четыре затяжки ароматного сигаретного дыма. Двое, повозившись шутя, затеяли спарринг. Человек пять, собравшись вокруг, азартно давали им советы:
– Колено выше, Пес!...
– Сапог, совсем яйца свело?... Вес на заднюю ногу, бля!...
– О! Вот этот удар хорош!...
Пару раз от души шмякнув друг друга, бойцы прекратили махать руками и ногами и вместе со зрителями поспешили к трибуне, на которую уже поднимались нынешние властители дум, топоча сапожищами почти по головам притаившихся бомжей.
Опершись обеими руками на трухлявые перила, к собравшимся обратился босс самой крупной городской банды беспредельщиков по кличке Мясник.
– Товарищи мои верные, соратники, друзья! – после небольшой многозначительной паузы сказал он. – Я очень доволен вашей работой. За последнюю неделю мы взяли под контроль торговый комплекс у вокзала и центральный городской рынок...
Соратников никто специально не выстраивал в шеренги и колонны, но они стояли так, что со стороны этот митинг казался сбором воинского подразделения. Словно войска перед отправкой на передовую внимали комиссару.
В тусклом свете фонаря блеснула лысина вождя – он стащил с себя кепку и, зажав в кулаке, отчаянно рубил рукой воздух перед собой.
– Ранее контролировавшие эти объекты группировки воров оставили их без боя, а вскинувшихся было хачиков удалось утихомирить. Без крови не обошлось, конечно, но чужая кровь в счет не идет. И чем ее больше – тем лучше!
Над сборищем пронесся одобрительный гул.
– Поняли теперь? А я вам что говорил? А дальше перед нами открываются грандиозные перспективы! Бандиты ослабли. Они нас зассали! И теперь нам надо все брать в свои руки! Мусора тоже ни хера нам не сделают – кишка тонка. Им бы только языками чесать да бессловесных лохов доить. А как до дела, как только им юшку пустить – в кусты. И вообще мы им только на руку – выгодны. Мы бандюков мочим, а им теперь на каждом углу можно вопить – криминал распоясался. Даешь порядок и дисциплину!... И опять шушеру ловить и за авторитетов выдавать. В общем, бля, так
Он, уже распалившись, неожиданно замолчал, глядя поверх голов слушателей. Все обернулись.
Так же неторопливо на стадион вкатывалась еще одна механизированная кавалькада. Мощные «Мерседесы» приближались, полукругом охватывая собрание.
– Что это еще за херня? – недоуменно обратился вождь к стоящему за левым плечом давнему соратнику, напарнику и телохранителю, качку по кличке Рэмбо, габаритами с небольшую скалу.
– Конкурирующая фирма пожаловала.
– Ну-ну... – Мясник хмыкнул. – И кто же там у них остался?
Виду он не показал, но под ложечкой засосало.
Воинство его тоже забеспокоилось.
Из подъехавших автомобилей вышли воры и направились к трибуне. Шли миролюбиво. И волнение в рядах беспредельщиков понемногу улеглось. Поговорить ребята приехали. Ну что же, можно и поговорить.
Прибывшие остановились рядом с шеренгами беспредельщиков, а к самому подножию трибуны упруго подошел поджарый малый, явно друживший со спортом, и остановился, сунув руки в карманы и задрав голову.
– Привет вам, господа отморозки! – «спортсмен» вежливо кивнул. – Я бригадир Витя Спец. А пришел я сюда, чтобы урегулировать несколько неясных вопросов...
– От себя говоришь? – поинтересовался с трибуны еще один компаньон Мясника, исполнитель заказных убийств Киллер.
– Говорю от себя. А претензии передаю от смотрящего...
– Так ведь нет у вас смотрящего, – недоуменно откликнулся Мясник.
– Свято место, как известно... – Спец ухмыльнулся. – Претензии от вора в законе Гриши Белого. Он у нас временно смотрящим. Из самой Москвы приехал.
– И что хочет уважаемый вор? – Мясник принял появление нового шефа воровского мира как неизбежное зло, с которым все-таки можно будет потом справиться.
– Он хочет передать вам, что беспредел пора прекращать. Вы, конечно, ребята шустрые. Вот только чужое брать нехорошо. Особенно у своих. Крысятничанье это. И на любой хате в крытке крысе тут же кирдык бы настал. Вы уж поимейте это в виду.
– Не совсем понял, о чем речь.
– Привокзальная площадь – мой район. А рынок – Скрипач курирует. Мы понимаем, вышло