обозначенный на предоставленной людьми Круга подробной карте, как миленький чернел на фоне полыхающей оранжевыми закатными бликами воды.
– Ну что, Тарас, готовь плавсредство.
Тарас вытащил из машины двухместную надувную лодку с ямаховским мотором. Пускай эти, блин, дипломаты завтра веслами машут – а у нас под рукой магазин «Веселый рыбак» бизнесмена-патриота Мирзоева. Который всегда готов помочь органам – безвозмездно, ха-ха.
Подкачав плавсредство компрессором, Жабко спустил его на воду.
Минут через десять экспедиция высадилась на остров. Пока Сидоренко прогуливался вдоль кромки воды, Жабко обшарил каждую кочку, даже пару раз по-собачьи разметал песок в показавшихся ему подозрительными местах. Под конец из-за сгустившейся темноты пришлось воспользоваться фонариком. Все было чисто.
– Ну что, будем собираться в обратный путь, – решил полковник, выслушав доклад Жабко.
С трудом подавил он в себе желание засунуть под какую-нибудь кочку «макарова» – нельзя, мы же солидные, блин, люди! Слово держим.
И они уже было направились к лодке. Вдруг в луче фонарика, которым Жабко напоследок провел по воде, высветилась какая-то темная куча. Покачиваясь на речных волнах, куча медленно приближалась, пока не застряла на отмели метрах в пяти от берега.
– Это еще что? – пробормотал Сидоренко.
Уж не круговская ли подлянка?
Или Вертяковские собрались с духом свинью подложить?
– Тарас, а ну-ка глянь!
Жабко, чертыхаясь, снял ботинки, носки, закатал форменные брюки и полез в воду. Когда до непонятной кучи оставалось не более пары шагов, он замер, как столб, и громко икнул.
– Ну? – свистящим шепотом позвал Сидоренко. Ему стало не по себе.
Жабко неуверенно подошел к куче, протянул к ней руку – и тут же отдернул.
– Да тут трупак! – наконец откликнулся он.
– Что еще за трупак, мать твою? – не сдержался Сидоренко. – Толком говори, не стой бараном!
– Да ты не переживай, Саныч, – успокоил Жабко разволновавшегося начальника.
Наедине он общался с Сидоренко по-дружески, при сослуживцах же, понятное дело, таких вольностей себе не позволял.
– Трупак как трупак, – пояснил он, – раздутый весь. Давно, видать, плавает, может, от самого Новосибирска. Ого, да у него гайка на пальце!
– Что за гайка? – враз опомнился Сидоренко. – А ну, погоди!
Он моментально разулся и прошлепал к утопленнику.
Тот выглядел жутко.
Распухшее тело забродившим тестом выпирало из-под разлохмаченного костюма, на месте лица колыхалась какая-то творожная подушка. Но менты не барышни. Жабко перевел луч фонарика на правую руку покойника. Ослепительно заблестел массивный золотой перстень.
– О-о-о! – оценил находку начальник УВД. – Да он, похоже, еще и с брюликами! А ну, Тарас, давай!
Флегматичный Тарас пожал плечами и ухватился за перстень. Он не отличался брезгливостью. Сидоренко придерживал покойника за пиджак, стараясь не вляпаться в полуразложившуюся плоть.
– Тяни! – рявкнул он.
И Жабко потянул.
Однако разбухший палец утопленника не отпускал драгоценную находку.
– Давай, давай!
Жабко рванул изо всех сил.
Подгнивший палец не выдержал и оторвался вместе с перстнем. Оба мента разом рухнули в воду, поднимая тучи брызг. Туловище утопленника по инерции наползло на Сидоренко, и он зашипел от омерзения, в панике отталкивая его руками. В довершение всего склизкий палец выскочил из сжатой пятерни Жабко, как пробка из бутылки шампанского, отлетел далеко в сторону и вместе с перстнем навеки исчез в речной пучине.
Пока менты возились с трупом, пустив его вниз по течению от греха подальше, пока перлись на лодке и запихивали ее в машину, они окончательно продрогли. Только далеко за полночь добрались до города Сидоренко и Жабко, насквозь промокшие, грязные и злые как черти.
Вылезая из машины у своего дома, полковник даже не посмотрел на товарища. Жабко помалкивал в тряпочку – знал, что виноват. Покорно порулил отсыпаться перед ответственным мероприятием.
А Сидоренко не спалось. Не помогли и заветные сто пятьдесят граммов «Гжелки» местного разлива. До утра ворочался он под теплым одеялом.
Переживал.
Не спалось и Борису Тимофеевичу Вертякову, да только по другой причине.
Лежа в кровати и разглядывая лепнину на потолке своей спальни, он думал. Думал о том, правильно ли подобрал своих представителей для завтрашних переговоров. И терзался при этом смутными сомнениями. Вспоминал, не упустил ли чего. Какой-нибудь мелочи, которая может привести к необратимым последствиям. Ведь от поведения делегатов напрямую зависит его, Вертякова, личная судьба! Приходилось раз за разом вспоминать все подробности совещания, которое он провел вчера вечером в самом узком кругу наиболее надежных, по его мнению, соратников Отзвонившись полковнику Сидоренко после разговора с Кругом, Степан Тимофеевич сразу же углубился в изучение брошюры под названием «Руководящие работники мэрии города Томска». Брошюру эту он сам распорядился издать, как только занял руководящее кресло. Уступил просьбам коллег, жаждавших публично отметиться в роли больших начальников. Более того – распорядился принудительно распространить издание по всем городским, районным и школьным библиотекам. Стремление выделиться из серой массы надо поощрять – это в интересах государства!
И вот на тебе – пригодилась книженция. Все перед глазами, с биографиями и характеристиками, выбирай не хочу.
Ну и кого же выбрать?
Вертяков долго перелистывал брошюру, выписывал в сафьяновый блокнот с монограммой подходящие фамилии. Потом вычеркивал, в задумчивости грыз серебряный «Паркер», опять выписывал, чертил понятные одному ему стрелки и знаки.
Наконец оторвался от исчерканного блокнота.
Вот они, наши герои.
Бродский Михаил Борисович, начальник юридического отдела.
Изворотлив, хитер. Крючкотвор, каких мало, кого хочешь заболтает – как-никак бывший адвокат. По роду бывшей профессии активно общался с уголовниками из числа клиентов, многие ему благодарны за скошенные сроки и уход из-под суда подчистую. Да и в УВД у него масса знакомых по той же части, есть и прикормленные. Кому, как не ему, со всей этой публикой общаться? К тому же хорошо повязан – сидит на городских нотариальных конторах, на откатах по арбитражным делам. Скрупулезно делится доходами – по крайней мере за руку на крысятничестве его еще никто не поймал.
Ценный кадр.
Будет за старшего.
Парамонов Виктор Игоревич, Витек.
Заведует городским хозяйством. Знает его назубок, как свинья знает каждый сучок собственного корыта. Медлителен, но цепкий, как клещ. И, как клещ, готов насасываться с этого самого хозяйства, пока не лопнет. Впрочем, до этого пока далеко. Не один такой город, как Томск, способен высосать до донышка Витек. Не зря понимающие люди пророчат ему большое будущее! Вполне годится на роль ходячего справочника для Бродского, если дойдет вдруг до нового дележа доходных мест. К тому же в молодости баловался президентским видом спорта – кандидат в мастера по дзюдо. А ну как пригодится, не ровен час?
Хорошо.
Дойдя до третьей фамилии, Борис Тимофеевич поморщился.
В компанию обязательно следовало бы включить кого-нибудь из силовиков. Однако после того как
