Послышались удивленные возгласы.
– А что? Денег у него – как фантиков. И, между прочим, новый дом у него недавно сгорел. Притом так сгорел, что невооруженным глазом виден очевидный поджог.
Все призадумались.
– А не ваши, простите, дом подожгли? – осторожно обратился к Скрипачу со Спецом Семчук.
– Ни боже мой, век воли не видать! – обиделся Спец.
– А может, ваши? – спросил в свою очередь Скрипач.
– Ну да, была охота руки пачкать! Такой херней мы сроду не занимались!
Бродский внимательно посмотрел на собеседников и пришел к выводу, что они не врут.
Смысла нет!
– Послушайте, но ведь дом все-таки сгорел. И для Боткина это большая потеря – он ведь не просто дома лишился, а еще и каких-то романтических надежд, которые на него, похоже, возлагал. Достаточная причина для того, чтобы обозлиться на весь белый свет! И тем более на тех, кто этим белым светом реально руководит, – то есть на нас с вами.
– Похоже! – одобрил Семчук. – А отомстить решил всем разом, чтоб не промахнуться.
– Может быть, очень может быть, – согласился Скрипач. – Выходит, торчит он у нас теперь, как сучок в глазу.
Участники стрелки зашумели, давая выход накопившемуся напряжению. Все свои страхи и нервотрепку от томительной неизвестности они сразу сфокусировали на американце.
Судьба Майкла Боткина была решена.
– Короче, надо с ним кончать! – вынес вердикт Скрипач с неожиданным металлом в голосе. – Может быть, не может быть – пофиг веники. Дело не только в последнем мочилове. Прикиньте сами – до него была тишь да гладь. Появился он – и начался повальный геморрой. Нам таких пришлых не надо! И хрен с ними, с его деньгами. Что мы, без него не заработаем?
– Найти и уничтожить! – подтвердил Семчук.
Бродский кивнул головой.
На том и порешили.
Как только добрались до берега, оделись и разобрали мобильные телефоны – сразу сообщили о решении своим паханам.
И паханы решение одобрили.
По всему выходило, что жить Майклу Боткину оставалось совсем немного.
Ближе к вечеру того же дня Борис Тимофеевич Вертяков заперся с Эллой Арнольдовной в кабинете и увлеченно пересказывал ей подробности своего, как он считал, триумфа. Элла Арнольдовна восхищалась.
Увлеклись настолько, что даже забыли отдать должное половым радостям.
Часов в шесть раздался телефонный звонок. Звонил Круг.
– Здравствуйте, Борис Тимофеевич, – в голосе Круга слышалось искреннее дружелюбие.
– Добрый вечер, Савелий Павлович! – с удовольствием поздоровался Вертяков. – Приятно отметить, что недоразумение, чуть было не омрачившее наше сотрудничество, исчерпано.
– Да. Наши с вами люди хорошо поработали.
Вертякову очень понравилось то, что Круг подчеркнуто не упомянул о полковнике Сидоренко. Получалось, что таким образом он как бы вернул начальника УВД в разряд вертяковских людей.
– Кстати, – продолжил Круг, – думаю, теперь уже ничто не препятствует и нашей с вами личной встрече. Как насчет того, чтобы поужинать в известном вам месте? Заодно можно было бы обсудить планы на будущее.
– Прекрасно! На том же месте, в тот же час, – позволил себе пошутить Вертяков словами старой песенки.
– Прекрасно! – добродушно подтвердил Круг.
Через полчаса они уже сидели в ресторане «Шконка» на стилизованных псевдонарах. Откидной фанерный стол был уставлен закусками и запотевшими бутылками. Подняли наполненные рюмки – и чокнулись.
С чувством глубокого удовлетворения, как сказали бы в старые советские времена.
А полковник Сидоренко опять не спал.
О том, что Круг с Вертяковым отправились в «Шконку» отмечать успешный итог переговоров, ему доложили еще до того, как они там встретились.
Полковника больно ранило, что его не позвали на обмывание достигнутого общими усилиями успеха.
Как бздеж пошел – так сразу Сидоренко, Сидоренко! И что, все? Отцвела малина?
Но обиднее всего было очередное оскорбление по питейной части. Сначала воровской пахан отказался пить с офицером, а теперь еще и эта сопля белодомовская, без году неделя – туда же?
Брезгуем, значит, нашей компанией? Ну-ну, как бы не просчитаться, дорогие господа-товарищи! Неизвестно, кто кому еще будет в ножки кланяться. Ну ладно, пахан – ему свои воровские тараканы, может, и не позволяют. Но этот-то, этот!
Плюнув в сердцах, Сидоренко вылез из кровати и зашлепал на кухню за бутылкой. Понял, что и сегодня уснуть не удастся. Подошел к темному окну, закурил. Вспомнил про офицерскую честь, выругался и сказал темноте, густо стоявшей за окном:
– Нет, господин Вертяков, так вы не приобретете себе друзей!
И одним духом влил в горло заветные сто пятьдесят «Гжелки» местного разлива.
Хорошо смеется тот, кто смеется последним!
Глава одиннадцатая
КАЛЫМ ЗА СЛЕДОПЫТА
Знахарь сидел в кресле перед большим плазменным телевизором и, держа в руках высокий поллитровый стакан с пивом, внимательно следил за тем, как Нео, невероятным образом отклонившись назад, наблюдал за пролетавшими над ним пулями, которые оставляли в густом воздухе волнистые расходящиеся круги.
– Нет, ты посмотри только, – обратился Знахарь к валявшемуся на диване Тимуру, – ведь если попробовать так отогнуться, то наверняка кишка выпадет.
– Ну, кишка не кишка, а обосрешься точно.
– Фу, какие выражения... – Знахарь отхлебнул пива. – Мы же вроде договорились пить пиво из стаканов и разговаривать правильным литературным языком.
– Простите, сэр, – усмехнулся Тимур и тоже глотнул пива, – это у меня случайно вырвалось.
– Вырвалось у него... Ты знаешь, я эту «Матрицу» уже который раз смотрю и никак не могу понять – если эта матрица, то есть главный электронный мозг, виртуально формирует весь мир, в котором обитают Нео, Морфиус и прочие ребята, то зачем ему создавать этих агентов Смитов? Взял да задавил наших ребят, например, между стен. Сдвинул стеночки – и мокрое место осталось.
– Дикий ты все-таки, Майкл Боткин, – усмехнулсяТимур, – ведь если все делать разумно и логично, то и фильма не будет. В каждом фильме весь сюжет вырастает либо из того, что герои совершают совершенно идиотские ошибки, либо из вопиющего пренебрежения элементарным здравым смыслом.
– Ишь ты! Вопиющего пренебрежения... Век бы слушал ваши умные речи, сэр!
– Вот и слушай, – Тимур повернулся набок и подпер голову рукой. – Вот, например, бабы.
– Что – бабы?
– Ну эти, в фильмах. Наш главный парень говорит ей: сиди здесь и не высовывайся, пока я не вернусь. Так ведь нет! Она обязательно вылезет и начнет звонить подружке по телефону. А тут ее хватают враги и увозят. А наш парень возвращается и видит записку типа «если хочешь увидеть свою птичку живой...» И так далее. И вот на этом они строят весь сюжет.
– Да, – кивнул Знахарь, – так и есть. Зато у нас все происходит в полном соответствии со здравым смыслом.
– Ага! – Тимур заглянул в пустой стакан. – Пиво кончилось...
– То есть как это кончилось? – забеспокоился Знахарь. – Там же еще одиннадцать коробок было!
