на что мы могли рассчитывать.
Неутешительный разговор. Старшина только и делал, что сокрушался по поводу неурядиц, преследующих гильдию. Лучшие мастера покинули город, магистрат существует только на бумаге, ландтаг не собирался множество лет.
— Да что вы хотите, если церковь святого Мартина обратили в цейхгауз, а у святого Якоба поставили известковую печь! — воскликнул старшина. — Сейчас время разрушений, а не построек!
Я извлёк свои путевые наброски и листок за листком изучал планы замков, которые рисовал по пути в Ливонию. Какие формы предпочесть? Ясно, что линнус будет кирпичный, на холме достаточно хорошая глина. Об украшениях не придётся заботиться, замок будет простой, не слишком высокий, и в этом смысле я всё больше присматривался к крепостям Скандинавии. Башни поставим квадратные, во избежание просчётов округлые формы оставим в покое. Перепады высот дадут возможность упрятать многие службы под холм, там же выроем склады и арсеналы…
Но вот незадача, я арестован. К Меклеру явился сержант Леман с пятью солдатами и вручил мне предписание об аресте, подписанное начальником гарнизона полковником Ла Тробе.
Делать нечего, я сдал пистолеты и отправился в магистрат, где, развалившись за обширным столом, меня поджидал полковник.
— Шведский шпион! — рявкнул он, как только закрылась дверь.
Я стал разглядывать этого человека. Толст, неряшлив и пёстро одет. Яркий колет с медными бляхами, из-под него широкие рукава старомодной куртки, шведский отложной воротник и безвкусная булавка. Огромная шляпа лежит на столе, прикрывая весь угол, у саксонцев слабость к парижским шляпам, они готовы отдать за них немалые деньги.
— Шведский шпион! — ещё раз провозгласил полковник Ла Тробе.
— Вы можете это доказать? — поинтересовался я.
— Я всё про тебя знаю! Ты явился из Вендена от Больцагеля!
Неприятный сюрприз, этому человеку и в самом деле что-то известно.
— Твоё имя Эксхольм! Ты приехал сюда шпионить! Тебе снимут голову! — громогласно объявил полковник Ла Тробе.
— Однако вы торопитесь, уважаемый полковник, — сказал я. — Подумайте лучше о своей голове.
— Рассказывай всё! Это избавит тебя от пыток!
— Я всё же хотел бы знать, почему меня схватили. Какие к тому причины, господин полковник?
— Ты любопытен. — Он тяжело переваливается в кресле. — Хорошо, я тебе скажу. Отец Больцагель, который тебя послал, одумался и теперь дружит с нами.
— С кем это с вами, господин полковник?
— С его величеством королём Сигизмундом! — полковник Ла Тробе сделал движение, чтобы приподняться, но тут же опустился, считая, наверно, лишним воздавать при мне почести польскому королю.
— Но я не знаю никакого Больцагеля, господин полковник.
— Зато он тебя знает. Ты послан в Дерпт шпионить, твоё имя Эксхольм!
Не славный ли рыцарь помог моему аресту? Ведь если некто Больцагель перешёл к полякам, он должен раскрыть не только Эксхольма, в роли которого я подвизаюсь, но и весь заговор, а прежде всего Трампедаха.
— Как вы докажете, что имя моё Эксхольм? — спросил я.
— Мне не нужно доказывать, тебя тут знают!
— Кто же знает меня в этом городе? Я ведь заезжий путешественник. Разве только хозяин дома, в котором меня приютили, рыцарь Трампедах?
— Оставь его в покое! Рыцарь Трампедах доблестный воин!
Так, значит, Трампедах в стороне. Скорее всего, и полковник Ла Тробе участвует в заговоре. Видимо, от меня просто решили избавиться. Но почему? Может быть, они успели передумать и не собираются помогать шведам? Или доблестный рыцарь опасается, что я увезу Анну?
— Что вы собираетесь со мной делать? — спросил я.
— Ты будешь казнён!
— Неужто у вас так скоро всё делается?
— На войне нет места промедлению!
— Одумайтесь, полковник Ла Тробе, — сказал я, — и не забудьте о своей голове. Я вижу вас насквозь.
— Что ты видишь, шпион?
— Я вижу в вашем кармане шведские кроны.
— Что? — Лицо полковника багровеет. — Что ты сказал?
— Потише, потише, господин полковник. Со мною не так легко справиться. Вы думаете, я один? Ошибаетесь. В городе есть люди, которым поручена моя охрана. Если хоть волос упадёт с моей головы, всё станет известно в Стокгольме.
Полковник засопел.
— Да, да, в Стокгольме. Когда сюда придут шведы, вас повесят на первом суку.
— Я постараюсь не встречаться с твоими шведами, — сказал Ла Тробе.
— Хотите удрать, бросить город на произвол судьбы?
Полковник Ла Тробе стукнул кулаком по столу:
— Ты ещё разговариваешь, шпион!
— Не пойму, чего вы хотите от меня, господин полковник. Казнить меня без суда не много выгоды, а к тому же опасно. Я думаю, мы найдём общий язык, господин полковник.
Внезапно он понизил голос и проговорил:
— Я знаю, куда ты наведывался не один раз.
Полковник Ла Тробе подмигнул. Я не считал нужным поддерживать разговор, пока он не выскажется более прямо.
— Золото, а? Я всё знаю про это золото. Тебе придётся со мной поделиться. Тогда ты выйдешь сухим из воды.
— Не понимаю, о каком золоте вы говорите.
— Тебя видел разбойник из шайки Кюрцера. Ты убил Кюрцера, а мы поймали разбойника. Ты был у «эстонских братьев», ты ехал с эстонцем. Много у них золота? Я знаю, один малыш делает из камней золото.
Значит, слухи о «золоте» Лембита достигли ушей Ла Тробе.
— Ты видел там много золота? — допытывался Ла Тробе. — Не бойся, я ничего не скажу Трампедаху. — Полковник опять подмигнул. — Ты шведский шпион, но я тебя отпущу, если покажешь дорогу.
Я расхохотался.
— Ты смеёшься, шпион? — спросил Ла Тробе.
— Над вами кто-то подшутил, полковник. Я не знаю «эстонских братьев» и ничего не слышал о малыше-алхимике. Что касается какого-то Кюрцера, то действительно на меня напали в то время, как я совершал прогулку.
— Я тебя закую, — сказал он угрожающе.
Дело плохо. Он что-то слышал о лесном лагере, а уж если о «золоте» прознает Трампедах, которому и вовсе известна дорога…
В кабинет, гремя саблями, вошли шляхтичи во главе с Кавалеком.
— Этот человек пойдёт с нами! — громогласно объявил Кавалек и ущипнул свой короткий ус.
— Но, господа… — запротестовал Ла Тробе.
— Именем короля! — гремел Кавалек.
— Он арестован, я не могу его отпустить!
— А кто собирается его отпускать? Он просто пойдёт с нами.
