звеньев цепи ослабло, и домик рассыпался. Зося, вовремя успевшая вскочить на подоконник, восторженно повизгивала в предвкушении погони за Зубоскалиным. Но курсанты повели себя неадекватно. Вместо того чтобы продолжить нечестную борьбу за лучший парик из Зосиной коллекции, они ринулись к чемодану с оставшимися париками и костюмами. Пакля паклей, а выбирать предстояло из того, что оставалось.
Санек торжествовал. Вот что значит острый глаз, хваткие руки и стремительная смекалка, действующие на уровне подсознания! Эх, ему бы в бизнесмены или в разведчики. А то такое добро пропадает! Для начала он немного запутал следы. Все-таки в погоне за ним участвовали не какие-то дилетанты, а учащиеся третьего курса школы милиции. Такие ориентируются не только на работу зрительных органов, но и на выводы собственной дедукции.
Сначала он рванул в направлении школы милиции, но потом решил, что поступил в высшей степени примитивно. И дилетант догадается, что любое живое существо всегда предпочитает скрываться в родимых стенах, будь то пещера, нора или президентский дворец. Санек резко притормозил и повернул в сторону прямо противоположную – куда бежать, он решит потом, главное, подальше от школы.
Пробегая мимо Зосиного подъезда, Санек слегка насторожился: что такое? Почему до сих пор товарищи не начали погоню? Надо бы попросить Садюкина провести с ними дополнительные занятия по бегу на дистанции спринтерские, стайерские и по бегу на месте. И по прыжкам в длину, с шестом, без шеста. Нет, так тоже не пойдет. Почему он считает своих товарищей глупее себя? Одна голова хорошо, а пять – лучше. И то, что одна из оставшихся в доме Зоси голов придет к тому же решению, что и он, не поддается сомнению. Так что бежать в сторону, противоположную школе милиции, никак нельзя. Потому что именно туда побегут братья Утконесовы, Федя Ганга, Пешкодралов и Венька.
Торможение Зубоскалина было столь резким, что противодействовать силе инерции ему пришлось с помощью вращательных движений рук. Как только инерция прекратила толкать его вперед, он повернулся обратно и слегка задумался: «Ну и куда, собственно говоря, остается бежать? В школу? А если товарищи не столь сообразительны, как я о них подумал? А если сообразительны? Остается один выход. Вернуться на место своего патрулирования, прогнать с миром Галину и приступить к выполнению своих непосредственных обязанностей. Товарищи должны постесняться напасть на человека в форме при исполнении».
Санек мысленно похлопал себя по плечу за догадливость и начал развивать поистине спринтерскую скорость в обратном направлении. Чтобы добраться до перекрестка, который в данный момент патрулировала Галя, необходимо было опять пробежаться перед Зосиным подъездом. Теперь медлить уже было нельзя. Как бы ни тяжело соображали остальные претенденты на первый и лучший парик из Зосиных закромов, а третий променад в непосредственной близости от места их дислокации уже точно мог закончиться плачевно.
«Зря я над Гангой смеялся, – запоздало пожалел Санек, пулей пролетая мимо подозрительно пустого входа в подъезд. – Давно надо было разрешить ему подать рапорт по поводу новой формы. Сейчас бы никаких проблем не было».
Над Фединой идеей создания новой милицейской формы давно забавлялся весь курс. Хотя тот и никогда не был на исторической родине своего отца, все, связанное с Африкой, манило и тянуло его со страшной силой. Книги, которые читал Ганга, обычно описывали дикую флору и фауну далекой и прекрасной родины неведомого ему папы Мамаду. Познавательные передачи, которые он смотрел, показывали зарисовки из жизни диких племен людей, обезьян и слонов, журналы, которые он листал, услаждали его взор не глянцевыми бедрами дев неземной красоты, а мохнатыми, умными мордами предков. Не в смысле непосредственных предков Феди, а в общечеловеческом смысле, то есть мордами человекообразных.
Так вот, однажды он просмотрел чрезвычайно познавательный фильм про зебр и с удивлением узнал, что эти злобные полосатые лошадки заполучили себе столь симпатичную раскраску неспроста. Симпатичной она смотрится лишь в статичном состоянии, а вот когда зебра начинает бежать! Да еще и быстро бежать! В общем, по телевизору сказали, что она просто-напросто сливается с местностью. Правда, не показали, как сливается, но Ганга привык верить симпатичным и умным дяденькам и тетенькам с экрана. И с тех пор ему стала сниться милицейская форма в черно-белую полосу... Броская, тропическая, сливающаяся с городским ландшафтом при быстром беге.
Впрочем, в этот раз новая форма не пригодилась. Санек до обидного легко проскочил мимо Зосиного подъезда и уверенно направился к перекрестку, который в данный момент он патрулировал. Теоретически патрулировал. Запутывание следов заняло непозволительно много времени, а он обещал, что отпустит Галину на обед. Или пригласит на ужин? Или накормит мороженым? Или все-таки отпустит? Или пригласит? Или накормит? Нет, скорее всего, первое. И вообще, почему это мужчина должен помнить все, что он обещает девушке? Неприятно уже одно то, что она это помнит!
Для того чтобы не очень досаждать чересчур габаритной Гале, Санек решил срезать путь. Срезать пришлось через какие-то латаные заборчики, тупички, заросшие крапивой и загаженные согражданами, частные владения неведомых домовладельцев. Юноша первый раз двигался этим маршрутом, но сбиться с направления не боялся. Еще в третьем классе на уроке природоведения он получил «пятерку» по ориентированию на местности с компасом, поэтому считал себя специалистом экстра-класса. Правда, в данный момент компаса-то у него и не было, но это мелочи. Что значит какой-то жалкий компас по сравнению с интуицией, логикой и здравым смыслом?
Бежал Зубоскалин легко и быстро, как лесной олень. Некоторые заборчики преодолевал, даже не снижая темпа. Со стороны это, наверное, смотрелось красиво. Жаль, что никто не видит. Именно так бегал в теледетективе про полицейскую собачку главный герой.
Санек взобрался на крышу приземистого сараюшки и огляделся – прыгать было некуда. Прямо у него под ногами стояли ящики и ведра с какими-то овощами и мусором. Если бы была возможность спуститься мягко, он так и поступил бы, но здесь было довольно высоко и ни одной зацепки. А прыгать на ведра – удовольствие ниже среднего.
«Пройду немного по крыше, найду место, где заканчиваются ведра, и спрыгну», – решил он.
Решить было легко, а вот воплотить в жизнь... Сараюшки были построены, скорее всего, пленными французами, фундаменты-то еще держались, а вот крыши! Крышам оставалось в этой жизни только желать лучшего. Пару раз Дирол едва не провалился в тщательно заделанные дыры, казалось, замаскированные больше для приличия, чем для пользы дела. Впрочем, через две крыши Санек научился распознавать эти ловушки: там, где лежал вместо замшелого шифера вполне свежий рубероид, были дыры. А там, где лежал просто замшелый шифер, там... В общем, понятно. Да, еще наступать надо было в те места, где намечались шапочки гвоздей. Это он помнил еще из своего детства.
На третьей крыше Дирол осмелел и уже более уверенно зашагал вперед, забыв при этом посмотреть вниз и проверить, свободен ли путь на землю. Собственно, курсант временно позабыл, что ему надо вниз. Азарт, адреналин и желание во что бы то ни стало преодолеть препятствие вело его вперед, и только вперед. Перед глазами витал темный образ горячо нелюбимого преподавателя физической культуры Садюкина Фрола Петровича. Жаль, что тот не видел преодоления курсантом этой полосы препятствий. Сейчас он гордился бы своим подопечным.
Эх, зря курсант Зубоскалин так поверил в свои силы! Орлиным взором осмотрел он четвертую крышу, презрительно сплюнул на заплатку из рубероида и смело шагнул вперед. Может быть, темный образ Садюкина сыграл с ним дурную шутку, может, удача в данный момент отлучилась по малой нужде с рабочего места, может, уверенность, вложенная в этот шаг, добавила к весу Дирола те роковые граммы, выдержать которые шифер был уже не в состоянии. Кто знает, почему Санек вдруг всплеснул руками, коротко, по- мужски ойкнул и ухнул в небытие, сопровождаемый треском и грохотом шифера, отлитого еще во времена бегства Наполеона, если в те времена, кроме гильотины, был еще и шифер.
Наверное, от пережитого он на какое-то время потерял сознание, потому что сама процедура падения выпала у него из памяти. Но процесс потери сознания и возвращения его был стремительным, потому что Дирол так и не успел упасть. По крайней мере, когда Санек снова обрел способность что-нибудь воспринимать, он стоял на ногах, а не лежал на груде останков загубленного им шифера. В сарайчике было не совсем темно – сквозь пробитую его телом дыру бил неровный, но яркий столб света.
– Ну и как, собственно говоря, отсюда выбираться? – задал Дирол вопрос себе. – Дверь вышибать? Хозяева иск подадут. С них и крыши довольно. Попробовать пролезть через дыру в крыше?
