именно от нее зависело, чтобы эти машины не задавили ее, бездомных собак, маленьких детей, старушек и не наехали друг на друга. А еще никто не должен был догадаться, что стройный постовой на перекрестке – девушка Галя, а не курсант школы милиции. От этого зависело выполнение задания государственной важности, а может быть, и жизнь Зюзюкинска, России и всего мира.
Пробка, созданная Галей утром, к десяти часам рассосалась, и стоять стало легче. К одиннадцати девушка поняла, что чем меньше она делает движений, тем меньше создается проблем. Этот вывод родился экспериментальным путем – Галина заметила, что пробка рассосалась в тот момент, когда она заплакала и закрыла лицо руками. Немного подумав, она решила вообще уйти с дороги от греха подальше. Галя была наблюдательной девушкой и еще раньше заметила, что обычно милиционеры стоят не только посреди дороги, но и по обочинам.
Галя пристроилась за столбиком и стала высматривать в толпе автомобилей старенький «уазик». Именно эта машина должна была явиться главным испытанием. С одной стороны, пассажиры этой машины обязаны были увидеть ее и остаться довольными ее действиями. С другой, они должны были видеть ее исключительно издалека и желательно со спины.
Какую-то надоедливую муху чрезвычайно привлек свежий прыщик на Галином носу. Девушка и так комплексовала из-за этого досадного дефекта внешности, а тут еще эта муха! Ведь написано же в книжках русским языком: «Человек, выполняющий особо важное государственное задание, просто обязан не иметь шрамов, родимых пятен, крупных волосатых бородавок и прочих особых примет». А эта муха так и концентрировала внимание общественности на тщательно замазанном прыщике.
– Получай, гадюка, – попыталась ударить муху Галя симпатичной полосатой палочкой, которую дал ей курсант Зубоскалин.
Муха осталась невредимой, но испугалась, попыталась взвиться в голубое небо, передумала и исчезла в жарком мареве, стоящем над дорогой. Тут же, взвизгнув тормозами, возле Гали остановилась красивая серебристая машина неизвестной девушке модели. Вообще, она разбиралась в марках машин. У дедушки Гали был «Запорожец», у соседа – «Москвич-412», а у папы – мотоцикл «Урал». Обычно Галя легко отличала «Запорожец» от «Москвича», не говоря о мотоцикле. Эта машина даже близко не напоминала ни одно из перечисленных средств передвижения.
Галя зарделась. Она слышала, конечно, что часто мужчины с нехорошими намерениями приглашают в свои машины хорошеньких девушек, и даже в глубине души считала себя чуть-чуть хорошенькой. Но обычно поток автомобилей с завидным постоянством протекал мимо нее, не притормаживая, не сигналя, не выкрикивая пошлостей и комплиментов. Наверное, это из-за формы. Говорят же, что форма к лицу не только мужчинам.
Последнюю мысль девушка додумывала в спешном порядке, потому что мужчина уже вышел из салона и уверенно направлялся к ней.
«Господи, что же должна говорить порядочная девушка, когда к ней пристают с непристойными предложениями? – мучительно вспоминала Галя. – Умри, но не давай поцелуя без любви? Не то. Все мужчины – подлецы? Опять не то. Я буду жаловаться органам? Не пойдет. Иди отсюда, гад проклятый?»
– Виноват, командир, сам знаю, тороплюсь, – выдал тем временем симпатичный, кстати, хозяин не менее симпатичной машины.
– А? – незамедлительно отреагировала Галина, так и не выбрав из четырех заготовленных фраз подходящей.
– Как обычно? – продолжал приставать мужчина.
– Не... – изо всех сил сопротивлялась честная девушка Галя.
– Вот дают! – вроде бы даже расстроился водитель. – Этого хватит? – протянул он несколько скомканных купюр.
– Зачем? – продолжила интеллектуальную беседу Галина.
Мужчина вздохнул, добавил еще бумажку и уверенно сунул их в нагрудный карман Галиной куртки.
– Эй, – осипшим голосом попыталась отказаться Галя.
– Да ладно тебе, – отмахнулся мужчина. – Даже в Москве больше не берут. Бывай.
Красивая серебристая машина сдвинулась с места, влилась в общий поток и исчезла, сверкнув на прощание холеным блестящим крылом.
– Он меня за проститутку принял, – прошептала Галя.
Ей вдруг стало жарко. Тоненькая струйка пота быстро заскользила по виску, пробежала по шее, скатилась за воротник. Одной рукой Галя крепко придерживала карман на груди, словно боялась, что непонятно за что полученные деньги вылезут на всеобщее обозрение и заявят всем о ее позоре; в другой руке она продолжала крепко сжимать полосатый жезл. Санек предупредил, что эта палочка ценная, последней модели, с подсветкой, и потеря ее смерти подобна.
Рукой с жезлом Галя вытерла пот со лба, и в тот же момент к обочине подрулила другая машина. Эта машина тоже не была «Запорожцем». Но больше, выше и стекла ее были совершенно черные, непрозрачные. Часть крови из общего Галиного кровотока поменяла маршрут и бросилась ей в лицо.
– Вас от светофора не отличишь, – приветливо обратился к ней огромный детина с абсолютно лысой блестящей головой. – Какие менты пошли яркие. Краснолицые.
Больше детина ничего не сказал. Он просто оттянул ее ладонь от груди и сунул в карман деньги. Потом так же молча сел в машину и уехал.
Галя боялась пошевелиться. То, что они приняли ее за проститутку, – факт. Не за нищенку же, в конце концов. Но, насколько ей было известно из средств массовой информации, проституткам деньги дают не за просто так, а за работу. Значит, они рассчитывали, что она отработает эти деньги. Но почему тогда не сказали, куда и во сколько приходить? А может, здесь так принято? Днем девушки легкого поведения выходят на дороги, показывают, так сказать, товар лицом, берут задаток, а вечером принимают клиентов в определенном месте в определенное время? Значит, эти типы придут в это место вечером, будут ее искать, не найдут, подумают, что она их «кинула», рассердятся, опять будут ее искать, найдут и накажут?
Перед глазами бедняжки всплыли эпизоды наказания из художественных фильмов. Что-то с бензопилами, давилкой для машин, бетоном, утюгами доперестроечной модели...
– Нет! – воскликнула девушка, всплеснула руками и закрыла лицо ладонями. – Нет! Я должна найти их, объяснить, что произошло недоразумение, и отдать деньги.
Во время всплескивания руками Галя пребольно ударила себя жезлом по голове, но совершенно не обратила на это внимания. Душевная боль была так сильна, что практически полностью перекрывала физическую.
– В глазик что-то попало? – поинтересовался участливый голос. Мужской голос.
Галя убрала ладонь с одного глаза.
– Не надо, – сдавленно прошептала она при виде купюры, плывущей в направлении ее кармана. – Я не хочу. Я не буду. Я не приду. Я не такая. Я порядочная. Я буду жаловаться органам. Умру, но не дам поцелуя без любви. Все мужчины – подлецы. Иди отсюда, гад проклятый.
Сами собой всплыли все те фразы, которые обязана говорить порядочная девушка в том случае, когда к ней пристают посторонние мужчины.
– Гляди-ка ты, – удивился очередной претендент на ее тело. – Права, что ли, отбирать будешь? Да я и превысил всего на десять километров. Давай лучше по-хорошему! Ты же, кажется, женщина? А женщины – они мягкие, уступчивые.
Краем глаза перепуганная до полусмерти девушка увидела за спиной наглеца старенький потрепанный «уазик», движущийся словно в замедленной съемке. К стеклам автомобиля носами прилипли два немолодых человека в форменных фуражках.
«Проверяют, – догадалась Галя. – Вот оно то, ради чего я и стою у этого позорного столба. Я не должна подвести Александра. Это дело государственной важности. А если узнают, что я не он?»
Как, оказывается, кстати подошел к ней очередной водитель! Он прекрасно прикрывал ее лицо, не закрывая общего силуэта. Девушка отбросила страх и приступила к выполнению задания. Как, кстати, ведут себя милиционеры на посту? Наверное, строго разговаривают и жестикулируют.
Строгие слова не пришли к ней в голову, поэтому она просто сдвинула брови, замахала руками и начала:
– Эни, бени, люки, паки, тюль, буль-буль, каляки, смяки, эус, деус, теплодеус. Бокс.
