Туманное Звено. Стихотворения

но я не в гости: я — с тобой прощаюсь.

Есть порт, где водоросль о гавань бьет,
где соль разъела камни, как проказа,
где маяки картину темных вод
рассматривают в два огромных глаза.

Над дюнами той ветреной земли,
где пресная роса казалась странной,
Анютины глаза весной росли.
Там рождена, там названа я Анной.

Я знаю, Анна значит благодать,
я помню якорь на морском солдате…
Но что могу я отчей почве дать? —
лишь слово помню вместо благодати.

Летала с криком птица над водой,
и пароход в туман вдвигался с криком,
и слышен был крик девочки худой,
родившейся с почти что мертвым ликом.

Но сберегли создание сие
ток молока, картофельное поле,
сосновых игл сухое бытие
и животворный запах волн и воли.

Над солью волн шли пресные дожди,
за рыбою шел парус, ветром полный,
и важные, седые как вожди,
над мелкими — девятые шли волны.

Лежал вдоль дюн, где высились пески,
погост с сухой сосновою рукою,
и три наречья уличной доски
вели живых к песчаному покою.

О, где б в могилу, твердо как доска,
я ни легла от хворости иль горя —
поставьте памятник, хоть из песка,
на берегу мне родственного моря.

ГОРЫ И ДОЛЫ

ГОРЫ

Действительно, природа хороша.
Что может быть для нас ее целебней?
Достаточно уставшая душа
нуждается в сияньи снежных гребней.

Тяжелая и черная земля
уверенно питает поколенья,
а я, чужой дорогою пыля,
дошла почти до белого каленья.

Слезами сердца плачет голова,
не находя сомнениям ответа
и повторяя бедные слова
о смежности страдания и света.

О гордая вершина Эльборус,
о Лермонтова вечная вершина!
Но, прежде чем туда я доберусь,
отмерят здесь земли мне три аршина.

БОЛОТО

Трясиною (пучиной земляной,
дна коей обозреть не в силах смертный)
зияет мнимость суши предо мной
и привлекает сладостью посмертной.