сказала я, подпустив в свой голос искренней обеспокоенности, – за все-то я заплатить не смогу, а если еще с вашей старогрузинской иконой что случится, то мне и жизни не хватит расплатиться с вами.
– Не двигайтесь одну минуту, я сейчас включу свет, – почти закричал Дмитрий Иванович с другой стороны двери. Раздались быстрые шаги в направлении прихожей, потом вспыхнул свет. Дмитрий Иванович вошел ко мне в комнату и с критическим видом осмотрелся.
– Я на раскладушке не сплю, – проследила я за его взглядом на мою постель на полу, указала на сложенную раскладушку, – можете забрать, она мне не нужна.
Старик молча схватил раскладушку под мышку, посмотрел на сложенную в углу посуду, затем на массивный шкаф красного дерева и проверил кровать. В конце осмотра, он предупредил:
– Будьте осторожнее с полировкой. За мебелью скоро придут клиенты, чтобы никаких пятен или царапин.
– Понятно, – проговорила я четко.
– Не жгите попусту электричество, – продолжал антиквар распекать меня, – подготовились ко сну и выключайте. Ночью встали оправиться – включили, выходите из комнаты – выключили.
Слушая его, я испытывала огромное желание сказать, что боюсь темноты, но за эту шуточку я бы точно мигом вылетела с работы. Так что мне оставалось тупо кивать и мычать – да, господин, нет, господин, будет исполнено, господин.
Уловив что-то в моем взгляде, антиквар помрачнел.
– Вы не воспринимаете меня всерьез?
– Что вы! – делано ужаснулась я его предположению. – Я сама обеспокоена энергетическим кризисом, развивающимся в нашей стране, и готова сделать все, чтобы исключить непродуктивные потери электрической энергии.
У Дмитрия Ивановича на скулах заходили желваки. Чтобы отвлечь старика от опасных мыслей на счет моей компетентности, я сделала предложение:
– Надо бы проверить ваш телефон на предмет прослушки.
– Можно обойтись без этого, – с надменным видом скривился антиквар. В его глазах ясно читалось: «Девочка, кому ты говоришь о прослушке?»
– Это совершенно новая технология, – не сдавалась я, – компьютерная программа при подсоединении компьютера к линии сама тестирует сеть. Результат выдается на компьютер. Достоверность девяносто девять целых и девяносто девять сотых процента.
– Ой, ну хорошо. Попробуйте. Что для этого нужно?
– Да ничего. Моток телефонного провода и компьютер, – бодро ответила я. – Я прямо сейчас подключусь, а к утру будет результат.
Дмитрий Иванович с минуту задумчиво сопел, пронзая меня недобрым взглядом.
– Давайте, подключайтесь, – решил он в конце концов.
Я быстро размотала телефонный провод, подключилась в разрыв линии в коридоре и присоединила провод к ноутбуку. Все действие заняло три минуты. Дмитрий Иванович зорко следил за мной. Когда я закончила, старик потребовал, чтобы я немедленно ложилась спать и выключила свет. Я сделала вид, что ложусь, выключила свет, но когда антиквар ушел и в доме стало тихо, я в быстросгущающихся сумерках подсела к компьютеру, побродить по сети и поискать ответы на интересующие меня вопросы. Главным образом мне хотелось выяснить, как выглядят настоящие антикварные вещи. Те, что я видела в квартире Дмитрия Ивановича, казались мне старьем, пыльным, полуразрушенным временем хламом, может быть, за редкими исключениями. Например, кровать с балдахином и прозрачным занавесом, рядом с которой я спала, выглядела неплохо, еще шкаф, секретер в кабинете Дмитрия Ивановича и стулья. Чтобы не потонуть в дебрях гигабайтов информации, я разыскала своего интерактивного друга Юзера, который в обычной жизни трудился на одном из оборонных предприятий инженером-конструктором.
Он считал меня по заочному знакомству парнем по кличке Охотник, занимающимся частным сыском. Юзера всегда интересовали подробности дел, детали убийств, хитроумные заговоры, запутанные преступления. Не обделенная фантазией, я неустанно снабжала его информацией. Не важно, что половина из того, что я рассказывала, было выдумкой. Юзер гордился тем, что участвует в расследованиях, а я экономила кучу времени. На этот раз Юзер свел меня с неким типом по кличке Аристарх, специалистом в области антиквариата.
Аристарх буквально завалил меня информацией, которую я сразу не в силах была переварить. В глазах зарябило от стран, эпох, стилей. Репродукции калейдоскопом прошли перед моим взором, усилив хаос. Я выключила компьютер и посмотрела на часы – половина третьего. Ничего себе засиделась. Единственное, что я уяснила за это время, проведенное в сети, – это то, что, возможно, мой наниматель занимается подделкой икон. Все признаки налицо, варка в бульоне досок, клей, воняющий рыбой и чесноком, сырые яйца, вещества в бутылках в его кабинете, спирт, масло, запах смолы. Если Дмитрий Иванович подделывает иконы, то может подделывать и остальное. Покупают же антиквариат состоятельные люди. Некоторые из них имеют криминальное прошлое и способны за то, что их кинули, вышибить кидальщику мозги.
Передо мной замаячило еще одно направление расследования. Однако я не могла представить, как идти по этому пути. Клиенты в основном люди скрытные. Я не смогу подобраться к ним на пушечный выстрел, да и Дмитрий Иванович не позволит их беспокоить. Единственная возможность – дела антиквара станут настолько плохими, что он сам признается, кого обжулил.
Оторвавшись от размышлений, я посмотрела на антикварную кровать. В голову пришел законный вопрос – почему я должна валяться на полу, если рядом есть кровать? Отодвинув прозрачный занавес, я аккуратно села на кровать. Скрип, показавшийся мне от неожиданности выстрелом, прорезал тишину. Я вскочила с кровати, та в отместку скрипнула еще раз.
– Интересно, услышали это в соседней комнате? – подумала я и в ответ на свои мысли уловила быстро приближающиеся шаги. «Черт, камера наблюдения», – мысленно вскрикнула я.
Уничтожив следы пребывания на музейной редкости, я стрелой нырнула в свою разобранную постель, натянула до подбородка простыню и захрапела. Дверь моей комнаты отворилась. Шаркающие шаги пересекли порог, вспыхнул свет. Я сонно потянулась, зажмурилась и простонала:
– Что случилось? Этовы, Дмитрий Иванович? – Я специально не открывала глаза, чтобы не встречаться с его взглядом-рентгеном.
– Я слышал, как скрипнула кровать, – обвиняюще начал антиквар.
– Это у соседей наверху, – пробубнила я, закрываясь от света рукой.
– Чепуха! Наверху квартира пустует. Ее сдают, но сейчас там жильцов нет, так что некому там скрипеть, – возразил он. Прошел мимо меня, потрогал кровать – она заскрипела. Краем глаза я видела хищную улыбку, мелькнувшую на лице Дмитрия Ивановича.
– Так, скоро явится клиент, а свежая доска рассохлась, – протянул он, – завтра надо будет убрать дефект.
– Я спать хочу, – жалобно проговорила я, уткнувшись лицом в подушку.
– Ухожу, – проворчал антиквар и предупредил: – Учтите, у меня очень чуткий слух.
– Учту, – прошептала я с закрытыми глазами.
Свет погас. Звук шагов антиквара затих, и я провалилась в сон.
5
Утром, не теряя времени, я приступила к проверке конкурентов Дмитрия Ивановича. После скудного завтрака из магазинных пельменей с двумя чашками экспрессо, я села за телефон.
Салов отозвался сразу. Я сказала ему все, что советовал Дмитрий Иванович. Антиквар клюнул на наживку, предложил встретиться через час у него дома. У Илюмжинова со мной разговаривал автоответчик. Я оставила номер своего сотового и взялась за директора школы искусств. Но его дома не оказалось. Трубку взяла мать. Женщина пообещала передать сыну, что я звонила.
С Головановым у меня возникли проблемы. Я только успела представиться, как Богдан Иванович понес меня последними словами. Ко мне он обращался почему-то во множественном числе, кричал, что на «нас» найдет управу. Обещал дойти до обкома партии. На мои вялые попытки заговорить он реагировал с яростью быка, атакующего красную тряпку. Я отняла от уха трубку и дала послушать Дмитрию Ивановичу.
– Все, крышу снесло, – дал свое заключение антиквар, счастливо улыбаясь, – недолго ему теперь осталось. Найдутся родственнички, которые сбагрят его в дом престарелых, а коллекцию попросту
