сейчас...'
Но так и вправду стало спокойнее - какая-никакая, а поддержка.
Лес медленно надвигался, темной громадой загородив полнеба. Кириган пустил вперед осветительную сферу и поисковое заклинание. Сфера, поплутав между деревьями, была проглочена лесной тьмой - бледный шарик света углублялся все дальше в чащу, пока не исчез из виду. Поисковое заклинание, облетев круг диаметром с версту, вернулось к своему хозяину, мягко уткнувшись в руку. Кир впитал желтый шарик поискового заклинания в ладонь, таким образом получив результаты поиска. Все было чисто.
Начал накрапывать мелкий дождик. Редкие холодные капли ложились на лицо, попадали за шиворот, заставляя ежиться, плюхались на землю. В лесу хрупнуло, треснул сук, судя по звуку - довольно толстый, ибо падать вниз он начал с характерным звуком отламывающихся под его весом соседних веток. Угукнула сова. Из кустов, одиноко торчащих посреди опушки, ей ответили переливчатой трелью, переходящей в трескотню. Ника и Кир от неожиданности шарахнулись в сторону. Художница хотела поддеть испугавшегося спутника, но не стала - уж ей ли дразниться.
По правде говоря, парень и девушка просто с ног валились, весь день проблуждав по пещерам. Голодные, усталые и замерзшие, они мечтали только развести костер, хотя бы попить воды и лечь спать. У Ники ныла обожженная рука, у Кира при каждом шаге стреляло в подвернутой утром ноге. Болеть, по его подсчетам, будет еще пару дней, да и небольшая хромота пока останется.
Поэтому, когда ребята наконец-то достигли леса и ступили под защиту деревьев, не смогли сдержать облегченного стона. Ника даже руку Киригана выпустила, почувствовав себя увереннее. Еще и об рубашку вытерла - хорошо, что в темноте не видно. Девушка ненавидела, когда ее касались чужие люди.
- Я думаю, останавливаться на ночлег у самой кромки леса смысла нет,- сказал Кириган, продираясь сквозь кусты малинника. Ника шла след в след, стараясь производить как можно меньше шума - его и от парня было предостаточно. За плотным рядком кустов обнаружилась прогалина, идеально подходящая для привала, но девушка покачала головой, вторя своим мыслям.
- Согласна. Зайдем подальше, иначе костер будет видно. Да и неплохо было бы найти ручей или озеро, воды-то мы забыли набрать.
- Боишься погони? - проникновенно заметил Кир, оборачиваясь к художнице. Сам он слежки или погони не боялся, просто считал, что лучше перебдеть, чем недобдеть.
- Опасаюсь,- нехотя подтвердила девушка.- Я более чем уверена, что Аола знает, из-за чего я ушла из города. А значит, не сможет не воспользоваться таким шансом и открыть на меня охоту. Пусть тайную, раз уж она обещала орденским меня не трогать, но от этого не становящуюся менее опасной. Кого-то по нашим следам точно пустят, ведь дело касается ее клинков.
Кириган вспомнил ту Сестру, у которой выманил сведения о Несущих Смерть и Пропавшей. Она, кажется, и не заметила, как разболтала все секретики. Парень тогда только посмеялся: беспечная дурочка. Впрочем, мозги девкам в ордене промывали знатно, так что та послушница, опомнившись, сразу же должна была побежать и рассказать все Старшей Сестре. Мол, приходил какой-то парень, вынюхивал, да я ему - вот уж точно дурочка! - выдала все как на духу. Выходит, Аола все знает. И так совпало, что и Ника, и Кир виноваты в этом.
Из-под ног девушки в сторону брызнул какой-то зверек, заставив художницу подскочить и нагнать ушедшего вперед парня. Она знала, что вряд ли сможет заснуть ночью, как бы ни доверяла своему спутнику, который наверняка останется караулить стоянку. Ника и днем-то не очень любила находиться в лесу - всегда было ощущение устремленного ей в спину взгляда. Что уж говорить о том, чтобы спокойно тут заночевать. 'Трусиха',- с презрением констатировала Пропавшая, даже сплюнув от досады.
Огонек, неспешно плывший впереди Кира, который зажег его взамен потерявшегося в лесу собрата, завис на одном месте и больше не двигался. Парень, бросив сумку в развилку корней высокого и необъятного дуба, принялся собирать хворост по округе. Ника же, простояв без дела несколько минут и так и не решив, чем еще можно помочь Киру, ведь помогать собирать хворост он не просил, плюнула, расстелила плащ и уселась на него. Наблюдать за тем, как Кириган таскает валежник для костра, было не сказать чтобы интересно, но хоть какое-то занятие.
Вскоре парень счел свой долг выполненным, то есть убедился, что, по его мнению, хвороста набралось предостаточно, и, небрежно скинув в сложенный шалашиком сушняк сгусток пламени, запалил огонь. Костер начал дымить, в сердцевине 'шалашика' появился красный свет, быстро разрастающийся и с гудением поглощающий ветки. Пламя лениво лизало поленья и ветки потолще, пока что на них не замахиваясь, - только примерялось. Потом, подумав, взялось всерьез, и вскоре поляна, на которой остановились ребята, стала не в пример уютнее и светлее.
Громко потрескивал костер, подбрасывая в воздух искры, мягкое тепло окутало Кира и Нику, заставив наконец расслабиться. Девушке впервые за всю жизнь захотелось растянуться на земле, смотреть на небо, заложив руки под голову, слушать гудение пламени и вдыхать аромат жарящегося мяса. Небо было - где-то высоко, скрытое переплетенными кронами деревьев; гудение пламени тоже, да и не только пламени - комары, нашедшие новую пищу, спешили слететься на огонек, надрывно зудя.
- Есть хочу,- нагло заявила художница, скрещивая руки на груди. Кириган усмехнулся и прихлопнул комара, намертво присосавшегося к шее.
- Ладно. Но тогда ты идешь за водой, а я иду на охоту. Я дам тебе с собой светлячок,- успокоил девушку Кир, видя, что та уже собралась было возмущаться. В доказательство зажег осветительную сферу и что-то ей шепнул. Та медленно подплыла к Нике и зависла на уровне ее носа, покачиваясь слегка вверх- вниз. Парень бросил художнице котелок, пустил поисковое заклинание, словно бы принюхался к воздуху и указал себе за спину:
- Тебе туда. Иди за осветительной сферой, она выведет тебя прямо к ручью.
- Ну ты бы мне еще хлебных крошек накидал, как в сказке,- проворчала под нос девушка и проследовала за светлячком, бесшумно растворившись в лесу. Кир уже заметил, что, когда девушка хотела, то ходила очень тихо - ни одна ветка не шелохнется или не треснет под ногой.
Сам парень принялся мастерить магические силки. Он за сегодня уже порядком подустал, подрастратил свой и без того скудный магический резерв, поэтому силки дались ему тяжело. Закончив плести заклинание, он обессилено откинулся назад, облокотившись о дерево. Лоб Кира был покрыт холодным потом, руки тряслись, и слегка кружилась голова. Парень посидел так несколько минут, тяжело поднялся и отправился ставить ловушку. Прелесть этого заклинания была в том, что оно притягивало к себе всю дичь в округе. Охотнику оставалось только затаиться и ждать. Хотя и отрицательная сторона у таких силков была - так же хорошо, как они притягивали дичь, они манили к себе нежить.
Впрочем, Кир надеялся, что ему повезет, ибо сил отбиваться у него уже не было.
***
Ника шла, вперившись глазами в шарик света, плывший перед ней. Шла, не разбирая дороги, не пытаясь запомнить. Когда спохватилась, что, если что-то случится и светлячок погаснет, она не найдет дорогу к костру, было уже поздно - художница слишком далеко ушла от места ночлега. К счастью, осветительная сфера пока мерцала ровным голубым светом и вроде бы не собиралась подкладывать девушке свинью.
Художница, рассудив, что луна скрылась за тучами, а значит, можно не бояться прикасаться к клинку, то и дело заводила руку за спину, чтобы крепко сжать рукоять меча. Так, для собственного успокоения. Если что - клинок при ней, отмахаться от тех, кто бродит в ночи, она сумеет. Главное, чтобы этот проклятый комок света не погас или не улетел далеко вперед. Ведь он может, его же сделал Кир, а от этого парня ничего, кроме подлости, ждать не приходится.
Становилось все холоднее, в воздухе отчетливо запахло речной водой, и вскоре Ника вышла на большую поляну с плакучей березой, свесившей ветви в воду. Поляна с краю переходила в кочки и заросли камышей, а кое-где в болото, - это берега лесного озера, образовавшегося из ручья. Ручей выбегал из чащи, впадал в озеро, потом, по другую сторону озера, вытекал и снова терялся в лесу.
Вода в озере у берегов была затянута порыжевшей и словно бы выцветшей тиной и запорошена березовыми листьями, но с чистым плесом посередине. Над водой поднимался еле заметный парок, изредка
