плескала рыба, и где-то совсем рядом, в зарослях камыша, надрывно крякала утка, которую не вспугнули ни магический огонек, ни шаги Ники.
Девушка, поболтав котелком и отогнав тину и сор, зачерпнула воды и уже собиралась развернуться и уходить, когда светлячок, описав широкую дугу над озером, отразился в чем-то на том берегу. Ника от неожиданности отшатнулась и оступилась, с головой уйдя под воду - берег оказался крутым. Котелок покатился по траве, расплескивая содержимое.
Ника вынырнула и принялась яростно отплевываться - поднятый со дна и смешанный с водой ил попал в рот. Светлячок завис прямо над девушкой, а не ушел под воду вслед за своей временной хозяйкой. Художница завертела головой, пытаясь найти тот отсвет, что так напугал ее, нашла и поплыла к противоположному берегу. Это поблескивал в свете сферы осколок стекла. Подробнее в темноте разглядеть не удалось, да и берег зарос тесно сплетенными друг с другом кустами, поэтому блик терялся промеж ветвей.
Выбравшись из воды, Ника перевела дух и неуверенно кивнула светлячку в сторону кустов - мол, подсвети. Сфера медленно качнулась вперед, словно не решив, стоит ли слушаться девушку, но потом все же подплыла ближе.
Это был дом - когда-то надежный, теплый, уютный, свой. На окнах висели кружевные занавески, пол был выскоблен и выметен, на шестке томились в чугунке щи, на печке спала кошка, на подоконнике стояла свеча, обозначая заплутавшему в ночи страннику путь.
Сейчас же полуразрушенная хибарка по порог вросла в землю, потерялась за крепкими стеблями, цепко опутавшими стены и взобравшимися на крышу. На ней гнездилась чахнувшая по осени крапива, которая проросла, по-видимому, в устилавшем чердачный пол сене, ныне превратившемся в перегной. Сено, которым же была покрыта крыша, прогнило и подавно, обнажив стропила. Окна были выбиты, кое-где - вынесены вместе с рамами. Лишь в одном окне острым зубом висел единственный уцелевший осколок - он-то и дал отсвет от осветительной сферы.
Ника, на всякий случай выхватив из ножен меч, двинулась в обход дома, намереваясь разведать обстановку. Двор оказался довольно-таки просторным, вымощенным камнями, поэтому тут было чисто, если не считать редкой травы, проросшей между булыжниками, и тоненькой осины, жавшейся к стене дома. Напротив заднего входа в оный располагался колодец (Ника обнаружила его, чуть не провалившись), давно высохший и заилившийся - светлячок услужливо шмыгнул в темный провал в земле, освещая сложенные из камней стенки колодца и влажно поблескивающее дно. За этими увлекательными исследованиями девушка как-то и забыла о боязни темноты.
Заброшенные дома всегда привлекают людей. Истории этих домов, вещей, их хозяев, причины, по которым они покинули свое жилище - все это будоражит воображение и дает огромный простор для фантазии. Интересно сидеть и раздумывать над этим, сочинять, рассуждать. Поэтому немудрено, что Ника забылась.
Пропавшая осторожно отворила заднюю дверь и вошла в дом. В лицо ударил тот особенный запах сырости, который обитает в давно нежилых домах. Длинные сени с множеством дверей по правой стене удивили - снаружи хибарка выглядела не так внушительно, нежели внутри. И уж точно столько комнат в ней быть не могло. Одна-две, но не семь.
- Вот хайн,- потрясенно выдохнула Ника, припомнив ругательство, которым вовсю сыпали в соседней Ксавии. Хайны, по поверьям ксавийцев, прислуживали в преисподней, и люди с удовольствием винили в своих бедах эту нечисть, а уж как они любили поминать ее всуе... Вот как Ника сейчас.
У художницы слегка кружилась голова, отчего девушка сделала вывод, что здесь слишком большая концентрация магии - на такие вещи у Ники было особенное чутье. Сразу начинала кружиться голова, а через какое-то время появлялась легкая тошнота.
Проверив одну за другой все двери и обнаружив, что только последняя открыта, Ника без раздумий юркнула в комнату. Светлячок облетел помещение, но оно было абсолютно пустое, если не считать откинутой крышки люка, ведущего в подвал. Девушка заглянула и туда - подвал затопил плотный туман, не колеблющийся даже от потоков воздуха.
Ника мысленно скомандовала осветительной сфере, и та скользнула вниз и увязла в тумане, не двигаясь с места и подсвечивая молочно-белую дымку призрачным голубоватым сиянием. Художнице, чтобы решиться, понадобилось всего пара секунд, и Ника смело поставила ногу на ступеньку. Туман от этого движения не шелохнулся, а у девушки появилось ощущение, будто она опустила ногу в ледяную воду. Холод добрался до кожи даже сквозь сапоги и плотную ткань штанов. Девушка задержала дыхание и спустилась ниже, окунувшись с головой в плотную дымку. Снизу от тумана не осталось и следа - он, словно потолок, завис наверху. Светлячок выбрался из вязкой для него субстанции и поплыл перед Никой.
Пол пошел вниз, узкий коридор раздался вширь, по бокам выросли колонны, подпирающие потерявшейся в высоте потолок, и девушка вошла в огромный зал. Осветительная сфера мелькала справа, летая между колоннами, но вскоре улетела далеко вперед и потерялась. Через несколько минут глаза привыкли к мраку, и художница заметила, что абсолютной темноты не было и в помине: зал освещался бледным зеленоватым светом - это фосфорицировали покрытые плесенью стены.
На середине зала на каменном возвышении лежал какой-то длинный бугристый сверток. 'Труп',- ахнула про себя Ника, и сердце сжалось от дурного предчувствия, а от щек отлила кровь. Но развернуться и уйти Пропавшая уже не смогла - тело отказалось повиноваться, подчинившись чье-то воле, и девушка, словно влекомая на поводке, медленно двинулась к таинственной находке. Светлячок, вспомнив о возложенной Киром на него задаче, увязался следом.
На высокой каменной плите и вправду покоилось тело. Молодая красивая светловолосая девушка как будто бы прилегла отдохнуть, но время вдруг остановилось, и девушка застыла в состоянии сна на года. Именно на года, ведь избушка обветшала не за один миг.
Лицо спящей перечеркивала прядь золотистых волос. Казалось, приглядись - и ты заметишь, как от дыхания она едва заметно колышется. Одета девушка была в темно-синее атласное платье, расшитое золотой нитью, на ногах - расшитые золотой же нитью башмачки. В руках у почивающей был крепко зажат... талисман-ориентир. Ника даже поближе наклонилась, чтобы рассмотреть, не показалось ли сослепу в темноте. Но нет, ошибки здесь быть не могло - на светлой деревянной поверхности были изображены два серебристых круга.
С обратной стороны талисмана по верхней кромке шла какая-то надпись, художнице пришлось напрягать зрение, чтобы разобрать тесную вязь букв. Осветительная сфера услужливо перелетела на сторону Ники и зависла рядом с руками спящей девушки.
- Вторая,- наконец прочла Ника и недоуменно сдвинула брови. Похлопала себя по карманам, но вспомнила, что талисманы остались в сумке, а ее с собой художница не брала.- Ну и что это значит?
Конечно, ей никто не ответил, да они и не ждала, но слышать в этой вязкой тишине хотя бы свой голос было спокойнее. Ника протянула руку и попыталась вытащить талисман, да он сидел крепко. Пришлось расшатывать, но ориентир не поддавался. Тогда художница схватила спящую девушку за руку в надежде разжать мертвую хватку.
Время будто натянулось пружиной, а воздух словно бы зазвенел, как ветер звенит струнами арфы, и на запястье Ники сомкнулись холодные пальцы-тиски.
- Тебе не получить его, Аола,- прошипела Вторая и зашлась противным смехом. В этот же момент пружина лопнула, и время побежало вперед с утроенной силой.
Ника изо всех сил дернулась, пытаясь вырваться, пальцы слегка разжались, и Пропавшая кое-как выкрутилась из захвата. Разом навалилась жуткая усталость, как после продолжительной борьбы, вернулся забытый страх, и ноги предательски подкосились. Не дожидаясь, пока что-то еще произойдет, художница развернулась и стремглав помчалась к выходу из подвала.
Быстрее, быстрее, пока есть еще силы и решимость бежать, а не забиться в угол и реветь, ожидая, пока за тобой кто-нибудь явится и спасет от темноты - как в детстве. По ступенькам, вверх-вверх, главное - не оступиться и не свалиться, сломав себе шею. Прорвать собой плотную пелену тумана, выбраться в пустынную комнату, рвануть дверь на себя, вывалиться в сени и оттуда - на улицу.
Художница неуклюже прыгнула в озеро, наглотавшись воды, которая не преминула забиться в носоглотку - там теперь отчаянно свербело, а в переносице поселилась тупая боль. Доплыв до противоположного берега, Ника, цепляясь за чахлую траву, выкарабкалась на оный и, не дав себе и
