как приятно?! А потом ко мне этот подошел, ну, Паша, который потом шампанского выпить предложил, спросил, кто я такая и какую фирму представляю... Пойдем, говорит, поболтаем. С такой, говорит, внешностью, как у тебя, надо не в периферийном Доме моды работать, а в Москве... и сам пообещал с нужными людьми познакомить... Потом позвонил кому-то – и третий пришел, ой, как его звали-то – я даже не запомнила... Они все время мной восхищались и шампанским угощали... Я же не знала, что они такие козлы, Женя!
Анечка стрекотала виноватой скороговоркой и еле поспевала за мной, все время спотыкаясь на ходу. Мы быстро раскланялись с охраной, вышли на улицу и нырнули в микроавтобус, где нас ждали Игорь и медленно приходивший в себя Альбертик.
Воронов сразу же перегнулся к нам через спинку своего сиденья:
– Что случилось? Почему у тебя такой вид, Аня?
Мохова всхлипнула и пробормотала что-то не очень членораздельное, поспешно натягивая на себя оставленный в машине плащик. Историю с похищением нашей красавицы пришлось излагать мне.
– Ну и дура ты, Мохова! – сказал Альберт, когда я закончила рассказ. – Знал я, что у тебя вся сила из мозгов в ноги ушла, но не думал, что настолько сильно!
Аня, индифферентно разглядывающая проезжавшие за окном серые московские пейзажи, дернула плечиком. Она готова была снова разрыдаться.
– Ты что, не понимаешь, тебя нарочно подставили! Это же «стервятники» – специально нанятые конкурирующими фирмами типы, которые рыщут по кулуарам Модной недели, отлавливают таких дур, как ты, и стараются сделать все, чтобы испортить не только твою карьеру, но и имидж твоей конторы! Завтра в желтых газетах появились бы фотографии пьяной в доску манекенщицы Дома моды «Кассиопея» с указанием твоего имени, фамилии, биографии победительницы конкурса красоты в Тарасове – и на будущем фотомодели Анны Моховой после этого можно ставить вот такой, – Альберт поднял руки и скрестил их перед собой, – вот такой жирный крест! Ох и дура!
Анечка уже плакала, закрыв лицо обеими руками. Сквозь пальцы текли грязные ручейки раскисшей косметики.
Я напряженно думала. Да, скорее всего Альбертик прав, эти два типа, что поили Мохову, и в самом деле вряд ли имеют отношение к тем, кто преследовал нашу компанию с момента прилета в Москву. Для того чтобы угрозами и шантажом добиться от Ирины Акуловой того, что им надо (а интересно, что же им, в конце концов, надо?!), не нужно поить до полусмерти ее несовершеннолетнюю служащую. Проще и действеннее было бы Анечку похитить! Имея на руках такой козырь, как пропавшая пятнадцатилетняя девочка, главе Дома моды «Кассиопея» можно было бы ставить любые условия!
– За мной, хвала Аллаху, таких косяков нет, – продолжал тем временем Альберт. – Меня никто не поил и сладкими речами не заманивал. Поступили просто, как с брюквой: вошли в шоу-рум двое, в строгих костюмах, плечистые такие, и сразу ко мне. Я им говорю, пожалуйста, покиньте помещение, мы еще не открылись, мы еще не готовы! Тогда первый говорит: «Ничего, ничего, мы на минуточку», – и дверцу так тихонечко прикрывает, а второй шасть ко мне и... и дальше я не помню, – растерянно развел руками Альбертик и тряхнул головой, отчего на лоб ему упала попугайская челка. – Только рука с чем-то белым, которая к моему лицу тянется... и... И все. Дальше – тишина... – добавил он с некоторым пафосом.
За время его рассказа Анечка немного успокоилась. И слушала с любопытством, от меня не укрылось, каким интересом блеснули ее все еще мокрые глаза. Но Воронов сразу взял ситуацию под контроль, не позволив Альберту распространяться о деталях своего приключения:
– Так, стоп! С этого момента приказываю вам обоим: держать язык за зубами и не рассказывать ничего и никому – понятно? – никому и ничего без моего особого разрешения в письменном виде! Слышите? Сейчас вы – ходячая добыча для журналистов и конкурентов! Этого нельзя допустить, и я не допущу.
– Спасибо вам, дяденька, – пискнула Аня.
– Не за что, племянница. Откровенно говоря, на вас обоих мне наплевать. Я об Ирине думаю. Карьеру ей испортить – ей, жене моего лучшего друга, да и без того приятной женщине! Этого я никому не позволю.
Он замолчал, и дальше, до самой гостиницы, никто из нас не произнес ни слова.
Час спустя мы втроем – я, Игорь и Ирина – сидели в гостиничном ресторане, выбрав самый отдаленный столик под низким гофрированным абажуром, тень от которого скрывала наши лица.
Нужно было обсудить создавшееся положение. Сдвинув головы, мы жарко шептались, не обращая внимания на то, что наш ужин стынет.
Когда же подвели итоги, получилось следующее:
1. До сих пор никем не оприходованный труп генерального директора Дома моды Анатолия Пищика покоился в лесополосе Химки-Ховрино, прикрытый сверху куском полиэтилена, который так кстати нашелся на дне чемодана. А может быть, уже и не покоился – потому что, попросив таксиста притормозить у первого же автомата, Игорь сделал анонимный звонок в милицию и сообщил о том, где и возле каких именно березок сотрудников убойного отдела ожидает интересная находка.
– О господи, Игорь! А как же ты ушел в лес с кофром, попросив таксиста обождать? Он же мгновенно заподозрил что-то неладное! И наверняка запомнил твои приметы! – переполошилась Ирина.
– Успокойся, дорогая, – подмигнул ей Воронов. – Я действительно потащил в лес чемодан, но перед этим всю дорогу «приседал на уши» таксисту, рассказывая страшные истории о том, какая у меня жена-стерва и теща-сволочь. Он, кстати сказать, эту тему с удовольствием подхватил, и оба мы, пока ехали в Химки- Ховрино, разливались соловьями, ища друг в друге утешения. Поэтому, когда я сказал, что в чемодане вещи стервы-жены, которые я хочу выкинуть с глаз долой, потому что буквально час назад она сбежала от меня с любовником, таксист не только не удивился, но и высказал мне полное одобрение. Да еще сам выискивал лесочек погуще.
Акулова кивнула, не сказав больше ничего. В складках ее губ залегла строгая морщинка.
Итак, продолжаем:
2. Ни самих Пищиков, ни их секретаршу Светлану, ни модель Елену Зайцеву никто из нас раньше не знал. Поэтому совершенно непонятно, зачем кому-то понадобилось подбрасывать нам труп. Этому просто не находилось никакого другого объяснения, кроме одного: попытаться запутать нас в разбирательстве скандального криминального дела.
3. Не смогли мы объяснить и мотивы нападения на Альбертика. Если не считать хлороформа, самому дизайнеру не причинили никакого вреда – просто на несколько минут лишили его сознания. Коллекция была в порядке, павильон тоже. Ключи от шоу-рума – их было три: у Ирины, меня и самого Альберта – ни у кого не пропали.
4. Если Рита Малинкина, рассказавшая мне так много всего интересного, попала под колеса не случайно – а так оно скорее всего и есть – то велика вероятность, что за нами следят.
5. Моя версия о том, что Анатолия Пищика тоже одурманили, а затем, завернув в материю, вынесли из здания, была одобрена всеми присутствующими. Ирина подтвердила, что при желании любого человека можно упрятать в тюк ткани так, что это будет совсем незаметно постороннему глазу.
– Да, но тогда получается, что второй директор, Владилен Пищик, не только в курсе того, куда делся его брат, но и сам имел отношение к похищению, – подчеркнула я.
– Безусловно, – подтвердил Игорь. – И даже больше: наверняка он сам и организовал похищение. Но что могли не поделить братья? Прибыль от Модной недели? Новую любовницу? Право первому дать интервью иностранному журналу? Увы, вопросов здесь много, а ответов нет ни одного.
Ирина сказала, задумчиво ввинчивая в пепельницу докуренную сигарету:
– Братья часто ездили в командировки, брали с собой секретаршу. После одной из таких командировок ее и убили... Значит, это вряд ли были просто командировки, тут что-то другое!
– Само собой, но как мы с вами узнаем, что именно? – возразил Игорь. – И вообще – нужно ли это узнавать? Проблемы владельцев Модной недели – не наши проблемы.
– До тех пор, пока мы не находим труп у себя в чемодане!
– Да, но надеюсь, мы не будем находить у себя по трупу в день! Я предлагаю просто забыть об этой истории, то есть забыть о том, что у каких-то людей, которых мы даже не знаем, случались какие-то
