11
В такой сложной и напряженной обстановке в семье мы прожили долгих четыре года. За это время мы заметно подросли и поумнели, что помогло нам осознать необходимость нашего сосуществования. Каждый из нас, наконец, понял, что у нас нет выбора, что жить придёться вместе, а поэтому нужно как-то скрывать свою неприязнь, проявлять терпимость и сохранять относительное спокойствие в доме.
Не могу сказать, что это нам всегда удавалось. Продолжались конфликты и ссоры между Андреем и Полечкой, в которых мне приходилось участвовать, применять угрозы и делать предупреждения, но со временем они возникали всё реже, а главное - не доходили, до кулачных потасовок. Мы с Полечкой, а в
последнее время и Андрей, старались не вмешивать в наши распри Сёму и Шуру, что благоприятно сказывалось на их отношениях.
Терпимо относились мы и к нашей нужде. Правда, теперь мы уже не голодали так, как раньше. Хлеба в доме хватало, но ощущение недоедания мы чувствовали почти постоянно все довоенные годы.
Когда я был уже в восьмом классе и учился в престижной украинской средней школе, Сёма получил лучшую должность с более высокой зарплатой. Он теперь стал начальником отдела в райвоенкомате, который располагался недалеко от нашей школы. Однако, это повышение в должности не оказало заметного влияния на достаток в нашей семье, так как работал он по-прежнему один, а Шура, как и раньше, не отказывалась от частых застолий с друзьями.
Зная о моем постоянном недоедании, Сёма стал приносить мне завтраки на большую перемену в школу. Это были булочки с колбасой или сыром, яйца или пирожки, овощи и фрукты. Я теперь уже не завидовал другим ученикам, которые на переменах разворачивали свои завтраки и аппетитно ели. Особенно старались похвастать вкусной едой дети райкомовской партийной верхушки. Они приносили в школу продукты, которые даже не продавались в обычных магазинах. Такие, как сёмга, бутерброды с чёрной и красной икрой, деликатесные сорта колбас и другое.
Мне было приятно получать Сёмины завтраки, но, понимая, как трудно это ему достаётся, я постоянно отказывался от них и просил больше не носить. Было ещё обидно, что Полечка всего этого не получает. И ещё я опасался, что об этом узнают Андрей и Шура, что станет основанием для семейных скандалов.
Однако Сёма не внял моим просьбам и продолжал носить мне завтраки. Он приезжал на велосипеде и я успевал ещё покататься на большой перемене, что доставляло большое удовольствие.
Учёба и в новой школе шла успешно и по итогам учебного года Сёма, заменявший мне родителей, получил очередную благодарность директора школы и почётную грамоту, которой я был награждён за отличные показатели в учёбе.
В девятом классе меня вновь избрали в учком и трудно сказать, чем только не приходилось мне там заниматься, но больше всего времени отнимали спорт и художественная самодеятельность. Вместе со мной в новую школу пришел и мой лучший друг из дошкольного детства - Безя Зильберштейн. Мы и теперь вместе отправлялись в школу, сидели за одной партой и участвовали в спортивных секциях. Как и раньше, я заметно опережал его в учёбе, а он ещё более заметно опережал меня в росте и физическом развитии. В восьмом и особенно в девятом классе Безе очень тяжело давалась математика и мне приходилось в этом ему помогать. Но делать это становилось мне намного труднее из-за недостатка времени. Мой друг всё больше внимания стал уделять девушкам, у которых пользовался большим успехом.
Безя и меня пытался втянуть в посиделки и гулянья с девчонками, но я стеснялся и даже побаивался этого. Однажды он устроил свидание с девушкой, которая давно нравилась мне. Её звали Геней и она, наверное, догадывалась об этом. Я стеснялся ей в этом признаться и не давал никаких намёков. Когда Безя оставил нас одних в парке, я не нашел нужных слов для разговора с ней и не знал куда себя деть. Видно и я был Гене не безразличен, она попыталась мне помочь, увлекая в более темную аллею парка, но, когда она взяла меня под руку, меня словно электрическим зарядом пронзило и я немедленно отвёл руку, опасаясь допустить что то аморальное и недозволенное.
Долго после этого я избегал встреч с ней наедине, и мы только обменивались записками, но мне очень хотелось её видеть и я искал удобный для этого повод.
И вот, наконец, такой случай нашёлся. Наш ученический комитет готовил выпускной вечер для десятиклассников. Мы занимались этим очень серьёзно и тщательно. Украшали актовый зал, готовили концерт самодеятельности, торжественный ужин и, конечно, танцы. Вечер намечался на 29-ое июня 1941-го года. Я даже пытался заучить те сокровенные слова, которые хотел высказать Гене в этот вечер. Безя дал мне несколько уроков танцев, в чём я был абсолютным профаном.
Готовились к вечеру долго, а он так и не состоялся. Событие чрезвычайной важности стало тому причиной.
12
Не могу не рассказать немного подробней о своей долголетней детской и юношеской дружбе с Безей Зильберштейном. Он жил по соседству с нами и мне кажется, что Безя был со мной чуть ли не с рождения. Он был моложе на несколько месяцев, но намного выше, здоровей и сильней меня. Когда приходилось строиться на линейку в школе или в пионерском лагере, Безя был среди первых на правом фланге, а я среди последних на левом. Были мы разными и во многом другом. Он был рыжим и лицо его было густо покрыто веснушками.
Учился Безя слабо по всем предметам, был неразговорчив и мало читал, но, в то же время, был лидером во всех спортивных играх и мероприятиях и убедительнее других мог выяснять отношения на кулаках. С ним было всегда спокойно и надёжно. В любом споре или конфликте Безя быстро и объективно анализировал ситуацию, принимал справедливое решение и настойчиво добивался его выполнения, используя различные, но всегда эффективные, методы, не исключая и силовые, в чём он был незаменим. Силу Безя применял довольно редко, но одно сознание того, что такое возможно, действовало на участников ссоры отрезвляюще. Лично с ним редко кто спорил и он пользовался среди нас авторитетом.
Мы с ним были почти неразлучны. В большинстве наших школьных и уличных делах он сознательно уступал мне лидерство и безропотно принимал мои советы и предложения. Я часто помогал ему в выполнении домашних заданий и учителя отмечали, что учится дома он лучше, чем в школе.
Мне было приятно пояснять Безе сложные упражнения по арифметике, а позднее алгебре или геометрии, так как он с большим желанием сам пытался всё понять и, как мне казалось, проявлял даже некоторые способности. Сам же он говорил, что понимает меня лучше нежели учителя.
Безя любил слушать мои рассказы о событиях в мире и особенно его интересовала Испания. Он мечтал поехать добровольцем на испанскую войну, чтобы защищать Республику и заверял нас, что добъётся этого, как только ему исполнится семнадцать.
Беседы на эти и другие темы обычно проводились во дворе его дома. На них собиралось довольно много ребят и Безя обеспечивал необходимый порядок при их проведении. Редко когда кто-то отвлекал слушателей, но когда такое случалось, одного Безиного взгляда было достаточно, чтобы нарушитель спокойствия сделал для себя нужные выводы.
Безя лучше всех нас играл в футбол, волейбол, баскетбол, городки и был здесь признанным лидером. Высокий рост и физическая сила позволяли ему набирать наибольшее количество очков в баскетбольных и волейбольных матчах и забивать больше всех голов в футболе. Этому в большой мере способствовали его высокая техника и огромное трудолюбие. Своими спортивными успехами Безя никогда не хвастался, зато все мы восторженно восхваляли его.
Он был добрым, отзывчивым парнем и бескорыстно помогал своим друзьям, где только мог. Среди мальчишек нашей улицы он первым заимел велосипед. Тогда ещё мало кто из ребят нашего возраста в Красилове имел велосипед, а те немногие, которые стали счастливыми обладателями этого роскошного транспортного средства, обычно никому не давали им пользоваться и вызывали непомерную зависть
