Не вскроет поцелуй ее уста, — строга:Рубины разомкнет — рассыплет жемчуга.Пред шеей девушки лань опускает шею,Сказав: «Лишь слезы лить у этих ног я смею».Источник сладостный! Очей газельих видТем, кто сильнее льва, сном заячьим грозит.[135]Она немало рук шипами наполняла,Кто розу мнил сорвать, не преуспел нимало.Узрев нарциссы глаз, в восторге стал бы нем,Сраженный садовод, хоть знал бы он Ирем.Как месяц, бровь ее украсит праздник каждый.Отдаст ей душу тот, с кем встретится однажды.Меджнуна бы смутить мечты о ней могли,—Ведь красота ее страшна красе Лейли.[136]Пятью каламами рука ее владеет[137]И подписать приказ: «Казнить влюбленных» — смеет.Луна себя сочтет лишь родинкой пред ней.По родинкам ее предскажешь путь ночей.[138]А ушки нежные! Перл прошептал: «НедуженМой блеск! Хвала купцу! Каких набрал жемчужин!»Слова красавицы — поток отрадных смут,А губы — сотням губ свой нежный сахар шлют.Игривостью полны кудрей ее побеги,А лал и жемчуг рта зовут к истомной неге.И лал и жемчуг тот, смеясь, она взяла,И от различных бед лекарство создала.[139]Луной ее лица в смятенье ввержен разум.Кудрями взвихрены душа и сердце разом.Красой ее души искусство смущено,А мускус пал к ногам: «Я раб ее давно».Она прекрасней роз. Ее назвали Сладкой[140]:Она — Ширин. Взглянув на лик ее украдкой,Всю сладость я вкусил, вдохнул я всю весну.Наследницей она слывет Михин-Бану.Рой знатных девушек, явившихся из рая,Ей служит, угодить желанием сгорая.Их ровно семьдесят, прекрасных, как луна,Ей так покорны все, ей каждая верна.Покой души найдешь, коль их увидишь лики.От луноликих мир в восторг пришел великий.У каждой чаша есть, у каждой арфа есть.Повсюду свет от них, они — о звездах весть.Порой на круг луны свисает мускус; винаТам пьют они порой, где в розах вся долина.На светлых лицах их нет гнета покрывал;Над ними глаз дурной в бессилье б изнывал.На свете их красы хмельнее нету зелья.Им целый свет — ничто, им дайте лишь веселья.Но вырвут в должный час — они ведь так ловки —
