Доктор вздохнул:
– Роман, этого следовало ожидать. Я вас предупреждал, что такие объемы искусственных заменителей в теле наверняка скажутся на вашей психике…
– То есть из-за «железок» я схожу с ума?
– Все сложнее. То, о чем вы рассказали, – проявление неврологических расстройств: потеря координации, нарушение моторики, сферы внимания и утрата левой половины зрительного поля… возможно, будут другие проявления. Ваш мозг перестает ощущать реальность, и, безусловно, это происходит под влиянием «железа». Могу предположить, что в дальнейшем эти расстройства будут прогрессировать.
Роман спросил мрачно:
– До какой степени?
Остапенко промолчал, вздохнул. Сказал тяжело:
– Возможна полная редукция внутреннего мира к чисто абстрактному и категориальному.
Через пару дней в гости заглянула Изабелла. Роман долго вглядывался в ее лицо, будто не узнавая. Его взгляд то подолгу задерживался на точке, то беспорядочно метался, словно пытаясь вспомнить хоть какую-то знакомую деталь.
Сердце кровью обливалось при виде его беспомощности. Изабелла обняла его, спросила с болью в голосе:
– Рома, все в порядке?
На его лице вдруг расплылась глупая улыбка:
– А, Изабелла! Проходи!
Смущенная его поведением, девушка прошла в квартиру, поразилась интерьеру. Во всех комнатах бардак, на тарелках остатки пищи, всклоченная постель. Зато на рабочем и журнальном столах абсолютный порядок. Каждая мелочь занимает свое место, нигде ни пылинки.
Роман перехватил ее взгляд, кивнул на столик с гордостью:
– Абсолютная рационализированная эргономика!
Изабелла только головой покачала, стараясь не морщиться от прелого запаха старого белья.
Они поговорили о чем-то абстрактном. Изабелла пыталась начинать беседу о чем-то конкретном, но Роман отвечал глупо и невпопад.
Ушла она от него обескураженной и взволнованной, решив завтра же сходить к его доктору.
Роман застыл у перил балкона. Внизу оживленная улица, плазменная река автомобильного потока. Куда-то спешат люди, с высоты похожие на суетливых муравьев. Горизонт темный, затянутый туманом смога, как чаша грехов. И шпили небоскребов пестрят на фоне мертвого неба как-то фальшиво.
Откуда-то слева пронзительно закричала женщина. Роман лениво повернул голову. На соседний балкон выскочила девушка в разорванной блузке. Лицо заплаканное, раскрасневшееся, а взгляд как у загнанной лани.
Она закричала в квартиру:
– Не трогай меня!
На балкон вырвался мужчина, прорычал в бешенстве:
– Тварь!
Женщину отбросило к перилам звонкой пощечиной. Она вскрикнула, когда его пятерня вцепилась в роскошные волосы, упала с воем на колени.
Роман с равнодушием наблюдал, как ее затащили волоком в квартиру. Оттуда слышны ругань и звуки ударов.
Роман отвернулся. Краем сознания он понимал, что надо бы прыгнуть через перила, ворваться и защитить женщину. Раньше бы так и сделал, но в душе наступила странная пустота. В этом сумеречном мире нет никого, кто бы помог ему. И ему на всех плевать…
Пару минут еще доносились крики и ругань. Потом все стихло.
Роман не знал, сколько времени он смотрел на небо. Мелодично пропел дверной звонок, Роман не шелохнулся. Звонок раздался еще раз, а на третий Роман пошел открывать.
На пороге хмурился незнакомый мужчина. Увидев Романа, профессиональным жестом раскрыл удостоверение сотрудника полиции. В срезе в доп-реальности мигнула электронная версия удостоверения, с послужным списком, наградами.
– Лейтенант Чуднеев, добрый вечер, – сказал полицейский мрачно. – В соседней квартире произошло преступление. Убита хозяйка. Вы ничего не слышали?
Роман сказал отрешенно:
– Слышал.
Лейтенант выждал продолжения, после паузы спросил:
– И?
Роман ответил с равнодушием механизма:
– Крики, возню. Видел, как он ударил ее на балконе и поволок в комнату.
Лейтенант вскинул бровь.
– Почему не вызвали службу правопорядка?
Роман промолчал, бессмысленными глазами обшаривая лицо полицейского. Тот дернул щекой, сказал с горьким раздражением:
– Рядом убивали человека… Мы приехали по сигналу камеры в квартире, но было слишком поздно. Понимаете? Если бы вы своевременно вызвали нас, женщина осталась бы жива.
Роман пожал плечами и закрыл дверь. В душе было так же холодно и пусто.
О случившемся в соседней квартире он больше не думал, продолжая рассматривать город с балкона.
Изабелла уперла кулаки в бока и требовательно спросила:
– Доктор, у Романа проблемы. Ему с каждым днем все хуже, он овощ напоминает, ко всему индифферентен! Вы должны помочь ему!
– Я его предупреждал, – сказал Остапенко мрачно. – Он подписал бумаги, есть свидетельства, экспертиза… Роман сам выбрал такой путь, по своей же глупости! Ко мне теперь никаких претензий.
Он суетливо собрал со стола какие-то листы и направился к двери.
– Но вы обязаны ему помочь!
Остапенко остановился на пороге, посмотрел на Изабеллу и поджал губы:
– Все, что было возможно сделать, – я сделал. Каждый сам должен отвечать за свои поступки и глупости!.. Извините, у меня много дел. Прошу.
Врач выразительным жестом показал Изабелле на дверной проем.
Поникшая, она вышла из кабинета, прислонилась к стене. Доктор, попрощавшись, скрылся в коридорах больницы.
– Вы здесь из-за Романа?
Изабелла оглянулась, заметила молодого врача.
– Меня зовут Сергей Куницын, – сказал он. – Я ассистировал доктору Остапенко в оперировании. Как Роман?
Изабелла пожала плечами, лицо хмурое.
– Плохо. Похож на шизофреника, все больше отстраняется от реальности, забывает друзей.
– Синдром искусственного тела, – кивнул Куницын грустно. – Малоизученная пока сфера имплантологии.
– Но ему надо помочь! – взмолилась Изабелла. – Доктор сказал, что процесс необратим, но ведь медицина столького достигла!
– Знаете, что я вам скажу, – приблизился Куницын, понижая голос, – с точки зрения физиологии и биохимии – необратим. Тут доктор прав. Но он не видит решения проблемы в другой плоскости.
– В какой?
– Я работаю над проектом в этой плоскости. Его суть в программной эмуляции характеристик биологического тела.
