– В чем?
– Он нарушает закон спроса и предложения. Этот закон давно перешагнул рамки экономики, теперь это социальный закон. Твой спрос должен соответствовать предложению, и, более того, ты должен, просто обязан зарабатывать и тратить. Если не делаешь этого – ты преступник. Променял солнечную Турцию на поход в лес – преступник. Променял пьяную вечеринку на поход в библиотеку – тоже ошибся. И тут уже не играет роли уровень квалификации, в глазах общества она снизится автоматически, просто потому, что мыслишь нестандартно, потребляешь нестандартно. Да, за подобные преступления в тюрьму не сажают. У системы есть другие методы наказания, и они гораздо страшнее. Любой, кто пытается идти против системы, против рынка, оказывается на обочине, его гнобят, побивают камнями.
Но для того, чтобы влиться в систему, мало просто зарабатывать и тратить. Мои однокурсники, например, уверены в собственной важности, думают, будто диплом вуза и должное усердие помогут взобраться на вершину мира. Но ведь это не так. Чтобы добиться чего-то стоящего, нужно уметь лицемерить, подставлять, лгать. Даже в деловом мире уже не ценят порядочность, только прибыль.
Микасов хмуро покосился на Сашку, снова отвел глаза. Парень сжал кулаки, сказал с усилием:
– Так вот, о спросе… Ваша Корпорация работает на коммерческой основе, а я – клиент. Я в состоянии оплатить услугу и подхожу по всем параметрам. Вы обязаны меня обслужить. Так будьте добры…
Молчание в кабинете Микасова повисло зловещее. Тишину нарушают только тяжелое пыхтение сотрудника Криоцентра и скрежет зубов озлобившегося Сашки. Парень впивается взглядом в красное лицо менеджера и уже готов броситься вперед, силой выбить из хамоватого клерка подпись на контракте. А тот будто чувствует, отодвигается и краем глаза следит за каждым Сашкиным движением.
– Ну что скажете, Захар Иванович? – не выдержал парень.
– Что скажу? – протянул клерк сурово. – Я не согласен с вашими доводами, Александр. Конечно, в чем- то вы правы. Но это ребячество чистой воды. У любого человека есть возможность доказать свою точку зрения, свою полезность. Может быть, наш мир действительно слишком циничен, но это не повод падать духом. Тысячи людей, десятки тысяч сражаются с системой и побеждают. И вы можете победить. Но только здесь и сейчас.
Вы переживаете, что мы отправляем в будущее старушек на последнем издыхании? Думаете, тому миру нужней эксцентричные молодые парни? Вряд ли. Уверены, что мир будущего будет честнее? А я полагаю, что если вы не справитесь с задачами настоящего, эта ситуация повторится. В вашем будущем, каким бы оно ни было, случится то же самое. Обязательно случится.
– Что вы хотите этим сказать?
Сашка нахмурился, подался вперед, но новые слова Микасова отбросили, как увесистая пощечина.
– Нет! – уверенно отчеканил мужчина. – И, пользуясь полномочиями, которые дала мне Корпорация, я объявляю это решение окончательным. Да, мы работаем за деньги, но не деньги главное – люди. Глупцам и слабакам нет места в будущем! Хотите быть полезным и нужным? Хотите жить в идеальном обществе? Ну так постройте его, Александр. Постройте!
– Как… – выдохнул Сашка растерянно.
– Вы молоды и талантливы, – напомнил клерк, – и, кажется, трудолюбивы. А ваша изобретательность перепрыгивает все разумные рамки. Будущее должны стоить такие, как вы. Вы сможете, не сомневаюсь.
– Но…
– Идите, Александр. Идите, – перебил Микасов. – Если не уйдете прямо сейчас, вызову охрану. И еще… Мы сегодня же внесем вас в черный список, кстати, в нем вы будете первым и пока единственным. С этой минуты вас даже на порог центра не пустят. Так что, если решите махнуть рукой на свой организм, развить вирус, заболеть по-настоящему, мы помочь не сможем. Я понятно изъясняюсь?
– Но… у меня смертельное…
– Идите, Александр. Идите.
Не помня себя, Сашка вывалился из кабинета и побрел к выходу. Знакомый коридор плывет перед глазами, лампы под потолком светят тускло. Воздух в здании тяжелый, тягучий, как расплавленная смола. Он пробирается в легкие, разрывает их изнутри.
Кажется, кто-то подхватил под локоть, помог выбраться наружу. В лицо сразу ударил упругий порыв ветра, окатил прохладой, чуть отрезвил. До автомобиля Сашка добрался самостоятельно, но открыть дверцу не смог, рухнул на асфальт и подтянул колени к подбородку. Мимо проплывали люди, но никто не остановился, не предложил помощи.
Сквозь боль и отчаянье пробивались острые, колючие мысли: вот он – мир третьего тысячелетия, здесь наркоманы и бомжи имеют гораздо больше шансов на бессмертие, потому что не пытаются изменить свое будущее, а он… Если бы схватил ВИЧ случайно, Микасов бы не посмел отказать, принял бы, как родного сынка, а теперь…
Пальцы сами потянулись к мобильнику. Буквы на дисплее расплываются, но Сашка смог вычленить нужный номер. Другие контакты теперь бесполезны, но удалит их позже, сейчас пальцы слушаются плохо – едва сумел нажать кнопку вызова.
Наконец гудки сменились молчанием, после прозвучал осторожный голос Кристины:
– Саша?
– Я, – прохрипел он.
– С тобой все в порядке?
– Почти. Мы можем… встретиться?
Кристина рыдала. Крупные слезы катились по щекам, глаза стали красными, веки опухли. Худенькие плечики женщины вздрагивали, а любая попытка успокоить вызывала новый приступ истерики.
– Это я виновата, – бормотала Крис. – Зачем? Зачем я тебя послушала?!
– Крис, прошу тебя, – робко отзывался Сашка.
– Молчи! Уйди! Ты! Я никогда себе не прощу! Никогда!
– Кристина, умоляю… успокойся. Я сам виноват. Только я, никто больше.
– Нет!
– Да… – с грустью выдохнул Сашка. – Нужно было чуть спокойнее говорить с Микасовым, притвориться, будто случайно подхватил вирус… Да что там, вариантов море, но я был слишком уверен и не хотел замечать очевидного.
– И что теперь будет? – взвыла Крис.
– Ничего, – ответил он, а взглянув на подругу, спешно добавил: – Новая жизнь. И знаешь, это даже интересно. Ведь придется полностью изменить стиль поведения, привычки. Буду беречься, правильно питаться.
– Этого мало. Ты даже не представляешь, во что впутался. Ты сумасшедший! Ты все-таки сумасшедший!
– Ну так… кто же знал.
Горький туман в ее глазах на миг рассеялся, взгляд стал осмысленным, тревожным:
– Ты и сейчас слишком уверен. ВИЧ – не игрушка! А ты рассуждаешь так, будто тебе просто новую диету выписали.
– Крис…
Ее голос сорвался на крик:
– Ты так ничего и не понял! ВИЧ убивает не только физически, тело – это мелочь! Болезнь уничтожает все, абсолютно все! Теперь ты не сможешь устроиться на нормальную работу, не сможешь общаться с другими, здоровыми. Ты не просто изгой, тебя больше не существует!
– Почему?
– Потому, что даже в наше время людьми движет все тот же первобытный страх. Общество много говорит о проблеме СПИДа, но это только разговоры. В действительности в их глазах мы хуже инвалидов и слабоумных, понимаешь?
– Да ладно… не перегибай.
Крис усмехнулась горько, опустила глаза.
– Я говорю как есть. И скоро ты сам в этом убедишься, – проронила она. – Отчуждение страшнее вируса,
