64 Думается, не случайно поэтому именно ученик Розена Сергей Ольденбург спустя много лет после смерти своего учителя написал: «Для нас нет разделения народов и стран на Восток и Запад, противоположенные друг другу и иначе изучаемые»
65 См.:
66 Слова из его рецензии на «Alberuni’s India», by Е. Sachau (L., 1887) // ЗВО. T. III. С. 150. (Курсив мой. –
67 Там же. С. 147.
68 В отличие от Бируни, например, который предстает «хладнокровным, гуманным, критическим наблюдателем… проверяющим приводимые им сведения и оценивающим их значение беспристрастно и осторожно, не увлекаясь симпатиями и антипатиями, не удивляясь кажущейся дикости и не восторгаясь через меру кажущейся глубиной и возвышенностью» (Там же. C. 151).
69 Хотя сама по себе критика – не самоцель; она «только расчищает дорогу для последующей созидательной деятельности» (
70
71 Благо «…ничего подобного подвигу Бируни не видим в средневековой Европе», которая «была совершенно не способна относиться беспристрастно к чужой вере, к чужой культуре, к чужой расе» (
72 Там же. С. 150.
73 Цит. по:
74
75 ЗВО. T. XI. Вып. I–IV. СПб., 1898. С. 380–381.
76 Там же. С. 386.
77
78 См. подробно:
79
80
81 Там же. С. 209, 210–211.
82 Там же. С. 211.
83 См.:
84 Более того, бывали, как не раз с энтузиазмом говорил об этом Розен, такие эпохи, когда по крайней мере отдельные сферы мусульманской культуры превосходили культуру европейскую. По Розену, во всех завоеванных арабами странах «мы, к удивлению своему, встречаем не развалины только и разрушения, как следовало бы ожидать после наплыва арабской «варварской» орды, не анархию и огрубление нравов, а стройную государственную организацию, оживленную умственную деятельность… Создается литература, обнимающая почти все стороны человеческой духовной жизни, разрастающаяся все более и более и по внешнему объему, равно как и по внутренней содержательности, конечно, превосходящая все ей современные литературы средневекового Запада» (Цит. по:
85 В розеновском ЗВО (T. V. С. 135) появилась рецензия известного русского ориенталиста-семитолога барона Д. Гинцбурга на книги испанских ученых
86 См. его рецензию на книгу:
87 Напротив, он за то, чтобы «исторические результаты, добытые филологами-специалистами, время от времени проверялись историками с другой, более широкой, точки зрения», – притом не только историками востоковедческого профиля. Ведь, признает Розен, «достоинство и значение некоторых арабских историков были гораздо лучше освещены историками, не знавшими по-арабски, чем арабистами» (
88 Вообще же, на мой взгляд, исламистика всегда живет на грани между собственно исламистикой и не-исламистикой – той сферой, в которой протекает действие субъекта исламской истории, т. е., скажем, политической и социокультурной историей, лингвистикой, поэтикой и т. д. Исламистика дополняет себя – оказывается завершенной – лишь тогда, когда выходит за свои пределы, в некую предметную область своего отрицания (как исламистики, которую пытаются фактически растворить, – даже соглашаясь с тем, чтобы оставить за ней это название, – в сонме других наук, оттесняющих на задний план ее предназначение «науки об исламе и только об исламе как одной из мировых религий») и обратно. Исламистика как наука вынуждена поэтому и по сей день определять свой предмет на границах других наук. Это и беда ее и несомненное преимущество – благо вообще каждый феномен культуры может быть глубинно понят лишь «на границе», при переходе его в «другое» (см. подробно:
89
9 °Cм. подробно:
91
92 Курсив мой. –
93
94 Там же. С. 153–154.
95 Цит. по: Памяти академика В.Р. Розена. С. 59.
96 Там же. С. 86.
97 Там же. С. 87.
98 Там же. С. 100, 101, 111.
99 Этим негативным восприятиям противоречит тот факт, что Розен полностью согласен с той восторженностью, с которой описал древнеарабскую поэзию известный русский востоковед О. Сенковский (см.:
100 Там же. С. 76.
