религиозных вопросов; они требуют также, чтобы он установил для них и политический строй до мельчайших подробностей; они настаивают, чтобы он дал им предписания относительно того, как следует одеваться, как надо причесывать бороду, как есть и пить» (Dozy R. Essai… P. 122). В том же духе – и многие высказывания Кремера (см., например: Mittelsyrien und Damascus, Wien, 1853. S. 152; Geschichte der herrschender Ideen des Islams. S. 78, 257, 262; Culturgeschichte des Orients unter den Chalifen. Wien, 1875-77. Bd. II. S. 61, 227, 239, 261), вполне могущие быть названными расистскими даже по самым снисходительным меркам. И все же Кремер искал путей «к созданию универсальной духовной общности, такого (на сей раз уже подлинно всемирного!) синтеза, который станет безусловно ориентироваться на будущее, и каждый последующий этап его обретет все черты функционально- интегрированного целого» (см.: Batunsky М. Alfred von Kremer… S. 256).
161 Бартольд В.В. Речь перед защитой диссертации («Туркестан в эпоху монгольского нашествия»//Соч. T. I. С. 607. (Курсив мой. – М.Б.)
162 Но ср. мнение Коковцева: «Записки» – это такой орган, который «Россия могла, наконец, противопоставить соответствующим органам, существующим в Западной Европе» (Коковцев П.П. Барон В.Р. Розен. 1849–1906. Некролог // ИАН. Известия Академии наук. Сер. VI. СПб., 1908. № 2. С. 171).
163 Это, в частности, монголы при Чингисхане, который «представлял себе устройство империи только в виде господства победителей-кочевников над культурными народами» (Там же. С. 528).
164 Там же. С. 607–608. (Курсив мой. – М.Б.)
165 Там же. С. 526. (Курсив мой. – М.Б.)
166 Бартольд В.В. Рецензия (сб-к) «Азиатская Россия». T. I–III. СПб., 1914 (ЗВО РАО XXII, 1915) // Соч. T. II. Ч. I. С. 646.
167 Sprenger A. Das Leben und die Lehre… Bd. I. S. XVII.
168 См.: Бартольд 5.5.Таджики. Исторический очерк//Соч. T. II. Ч. I. С. 467.
169 Бартольд, более того, уверен, что их, этих черт – объявленных характерными для среднеазиатско- этнической (или даже – «расовой») психологии, – не было и прежде, когда караванный путь через Среднюю Азию и Китай являлся одним из важнейших путей мировой торговли и «торговое значение туземцев Средней Азии в то время едва ли уступало торговому значению финикийцев в древности» (Соч. T. II. Ч. II. С. 467).
17 °Cм.: Бартольд В.В. Соч. T. V. С. 278–279.
171 Бартольд В.В. Об одном историческом вопросе//Среднеазиатский вестник. 1896, ноябрь. С. 53.
172 Уже в дни революции 1905 г. Бартольд – поборник мирного, постепенного, строго легального развития – с опасением смотрел на процесс нарастания экстремистских тенденций; с сочувствием встретив Февральскую революцию, он, по его же собственным словам, счел все происходящее после Октябрьской революции «мрачным и непонятным» (см.: Акрамов Н.М. Выдающийся русский востоковед В.В. Бартольд. С. 6, 7, 9). По характеристике другого, советского тож – бартольдоведа, он «воспринял социалистическую революцию (на этот счет не должно быть никаких иллюзий) настороженно и, собственно, враждебно. С трудом мирился он с происходившей вокруг коренной ломкой жизни… реформы (его слово) Советской власти в области науки и просвещения он не воспринимал, обуреваемый сомнениями… и до конца своей жизни предпочитал держаться рамок «нейтральности», вне политики стоящего академического «служения науки» (Лунин Б.В. Средняя Азия в дореволюционном и советском востоковедении. Ташкент, 1965. С. 220).
173 См. подробно: Bregel Yuri. Barthold and Modern Oriental Studies. P. 394; Лунин Б.В. Жизнь и деятельность академика В.В. Бартольда. С. 183–185.
174 Там же. Р. 396.
175 См.: Рамазанов Т.М. Проблема причинности и закономерности исторических явлений в трудах В.В. Бартольда // Материалы по истории, историографии и археологии. Сборник научных трудов Ташкентского государственного университета им. В.И. Ленина. № 517. Ташкент, 1971.
176 Бартольд В.В. Соч. T. IX. С. 207, 208. Это был выпад против неокантианской методологии. К ней постоянно склонялся Беккер (см. побробно: Batunsky M. Carl Heinricn Becker… P. 298–299), и она же получила довольно широкое распространение в тогдашней русской историологической и философской мысли (Виппер Р.Ю., Д.М. Петрушевский и др.). Отвержение Бартольдом неокантианства – довольно легко могущего быть оцененным как открывающее путь «субъективизму и волюнтаризму» историка – явилось шагом вполне логичным для позитивистско-объективистской школы, одним из идеальных представителей которой и был Бартольд. Но эта же акция наносила и серьезный ущерб по перспективам теоретической исламистики, что я и попытался показать в той же своей работе о Беккере (см.: Там же. С. 299–300).
177 «…в нашей «домашней» (российской. – М.Б.) истории в глаза бросается одно обстоятельство: начиная по крайней мере с эпохи петровских реформ, если не ранее, и до наших дней при всех больших и малых, прямых или косвенных, удачных или неудачных, глубинных или верхушечных, мирных или насильственных социальных преобразованиях не смогло не то что разрушить, но даже сколь- нибудь основательно расшатать некую социальную сверхструктуру, некую авторитарную, элитарно-бюрократическую по своей природе суперсистему, словно гигантским обручем стягивающую общество. На протяжении столетий Россия была лишена способности к самоорганизации и саморазвитию в силу полного или почти полного отсутствия эффективно функционирующей системы обратных связей, вследствие чего малоподвижное, консервативное «целое» буквально расплющивало «маленького человека». Проникающая во все поры общества, эта суперсистема играла и играет роль своего рода инварианта российской истории – словно сказочная птица феникс, она вновь и вновь возрождалась в новых одеяниях и «доспехах». Устойчивость ее, сопротивляемость внешним воздействиям оказались просто поразительны: терпели поражения классы, партии, государства, армии, личности, – она одна оставалась и до сего времени остается непобежденной» (Мочалов И. Уроки высокой гражданственности//Новый мир. М., 1988. № 3. С. 207). Я могу к этому добавить лишь одно: та специфически российская «авторитарная элитарно-бюрократическая суперсистема», которая на протяжении веков «гигантским обручем стягивает общество», в качестве одного из основных своих атрибутов имеет имперскую, великодержавную направленность – также, следовательно, оказывающуюся «инвариантной», способной, «словно сказачной птице феникс» вновь и вновь возрождаться в новых одеяниях и «доспехах».
178 Особенно тогда, когда Кремер, например, воспроизводит вульгарноматериалистические взгляды Бюхнера, Молешотта, Фохта (см. подробно: Batunsky М. Alfred von Kremer… P. 246).
179 В письме к Н.П. Остроумову (5.II.1927) он так отзывается о евразийстве (в своей наиболее четкой форме созданном рядом эмигрировавших из России после революции интеллектуалов): «Все это интересно, но научно несостоятельно уже потому, что географическая терминология тут ставится в зависимость от изменчивых политических условий… Вообще для меня всякая отвлеченная доктрина становится неприемлемой, как только начинают насильственно подводить под нее факты» (Цит. по: Лунин Б.В. Из эпистолярного наследия В.В. Бартольда (письма В.В. Бартольда к Н.П. Остроумову) // Формы феодальной земельной собственности и владения на Ближнем и Среднем Востоке. 1979. С. 193). А такого протоевразийца, как Э. Ухтомский, он отнес (наряду с П. Шубниковым, автором «Очерков Бухары». СПб., 1898) к числу тех «беззастенчивых путешественников», которые «прямо выдумывают исторические факты… или, не имея никаких фактических данных, обогащают (слово это без кавычек, но звучит здесь издевательски. – М.Б.) науку новыми теориями и гипотезами» (Цит. по: Лунин Б.В. Жизнь и деятельность академика В.В. Бартольда. С. 30).
180 Бартольд В.В. Соч. T. I. С. 610. (Курсив мой. – М.Б.)
181 Там же. (Курсив мой. – М.Б.)
182 Цит. по: Лунин Б.В. Жизнь и деятельность академика В.В. Бартольда. С.
