уже много раз говорили – нож надо держать в правой руке, а вилку в левой. Вот так, возьми в другую ручку.
– Попросить водителя отвезти вас прямо на пикник?
– Нет, что вы, это слишком! Да и ни к чему! Сережа заберет нас с Анной прямо из дома.
– А обратно? Вас встретить?
– Спасибо, это тоже ни к чему. Анна меня привезет. Ей, кстати, очень давно хочется познакомиться с вашим семейством.
– Конечно, мы будем очень рады ее видеть, правда, Стас?
– Ты даже не представляешь, как он будет ей рад! – захихикала сидевшая на краю диванчика Старуха.
Неугомонный Витек болтал всю дорогу, что было абсолютно некстати. В машине Виолетта планировала еще раз все обдумать и уточнить, проговорить со Старухой все мельчайшие подробности первого появления Анны в этом доме, чтобы ничего не упустить и добиться максимального эффекта, – а вместо этого вынуждена была слушать анекдоты и байки из прошлой милицейской жизни охранника. Она вежливо улыбалась, поглядывая то на сидящую рядом хмурую Старуху, то через окно на такое же хмурое свинцовое небо, но в душе у нее все клокотало. Уже к Калужской она возненавидела разговорчивого водителя лютой ненавистью, и вид родного дома, наконец-то показавшегося вдали, обрадовал ее как никогда.
Виолетта ураганом влетела в квартиру (Старуха еле поспевала за ней) и, едва сбросив в прихожей туфли, вбежала в комнату Анны. Так и есть, дочь еще сладко спала, лежа на спине и приоткрыв рот.
– Подъем, подъем! Кто спит, того убьем! – пропела Виолетта, с шумом распахивая шторы. Открывшийся вид отнюдь не радовал – тучи совсем сгустились, и с минуты на минуту должен был полить дождь.
– Мама? – Анна открыла глаза и с недоумением вытаращилась на Виолетту. – Ты чего это здесь? Тебя что, уволили?
– Анька, проснись сию же минуту! Опять до рассвета в Интернете торчала? Ты что, не помнишь, о чем мы вчера говорили?
– О чем? Сколько времени? Ну, чего ты шумишь, я спать хочу...
– Не ной! И давай быстрее поднимайся. Сегодня у тебя очень важный день, можно сказать, первый выход на сцену.
– Ма-а, ну еще же так рано... – Анна села в постели. Спросонок она выглядела просто ужасно.
– А потом будет поздно! Вставай! – Виолетта решительно стянула с дочери одеяло. – Мне еще надо успеть придать тебе товарный вид, а то сейчас на тебя просто смотреть страшно.
– Да встаю, встаю! – Дочь нехотя спустила с кровати подернутые легким пушком незагорелые ноги. Виолетта поморщилась. Стоило ей уехать – и девчонка тут же перестала заниматься собой, забыла не только о солярии, но даже о бритве.
– Анька, ну как же тебе не стыдно! Совсем не следишь за собой! – Виолетта задрала коротенькую футболку дочери и звонко шлепнула ее по заднице. – Я с ног сбиваюсь, жизнь твою устраиваю, такого жениха тебе подобрала – а ты вон как себя запустила! Такую матрешку не то что миллионер, а последний бомж замуж не возьмет!
– Ну ладно тебе, ма, у нас же еще есть время, – заканючила дочь. – Ты меня накрасишь, причешешь...
– Да уж куда я денусь! Только, бога ради, оставь этот скулящий тон! Ты должна быть соблазнительной, милой и женственной! И немного загадочной.
– Да помню я все, помню...
– И на том спасибо! Давай поднимайся, я тут посижу... Где моя пепельница?
– Ну вон же она, на полке.
– Давай-давай, шевелись! – Виолетта присела за письменный стол и с ненавистью оттолкнула от себя клавиатуру. – Право, выкинуть готова этот твой компьютер, все соки он из тебя пьет... Что, ты вчера зашла в девятнадцатую квартиру?
– Зашла. Тетя Оля обещалась побольше пирожков напечь – и с мясом, и с капустой, и с грибами... Рада была до смерти, еще бы, за такие-то деньги! А зачем тебе ее пирожки, мама?
Виолетта усмехнулась, стряхивая пепел.
– Жених твой будущий хозяйственных дамочек сильно уважает. А у Ольги пирожки – пальчики оближешь. Привезу с собой, угощу всех, скажу, что ты напекла, ему это должно понравиться. Ладно, сейчас не об этом. Ты в автосервисе была? Как там наша старушка, бегает еще? До Рублевки доедем, не развалимся?
– Должны доехать, – Анна уже заправила постель и теперь стояла перед открытым шкафом. – Что мне сегодня надеть, мама?
– Вчера, когда мы с тобой говорили по телефону, то остановились на рубашке-поло и капри.
– Но со вчерашнего дня так похолодало! И потом, на капри я, оказывается, посадила пятно...
– Вот черт, одни убытки от тебя! Хотя ладно, все, что ни делается, то к лучшему! – Виолетта поглядела в окно, где уже зарядил дождь. – Пикник на сегодня отменяется. И слава богу, не придется врать про яхту. Скажу, что были в ресторане. Наденешь голубой костюм, с ним-то, надеюсь, все в порядке?
– Вроде бы да...
– Ну, вот и отлично! – Виолетта затушила окурок и поднялась. – Мне нужно идти, у меня деловая встреча. А ты вымой голову, приведи себя в порядок, подготовь все и жди меня. Я вернусь часа через три и займусь тобой.
– Мам, он хоть симпатичный, этот твой новый хозяин?
– Не то слово!.. – вздохнула Виолетта. – Только не смей строить ему глазки, слышишь? Ни одного взгляда в его сторону! Помни, что у тебя есть кавалер, богатый бизнесмен, ты его любишь, и другие мужчины тебя не интересуют. Тогда у него возникнет желание побороться за тебя. Тем более что у него достойный соперник. Как говорил Игнатьев, чужая женщина всегда желанна. Пусть Стас тебя захочет, а я уж сделаю для этого все, что могу.
– Не очень-то, я смотрю, тебя это радует! – захихикала Старуха.
– Ему нравятся красивые женщины – я сделаю из тебя красавицу, – продолжала Виолетта, не обращая внимания на ее подковырку. – Женственные – будешь женственной. Пока, я побежала, уже опаздываю. И не вздумай тут без меня даже подходить к своему дурацкому компьютеру, слышишь? Марш в ванную!
Это небольшое кафе в переулке старого Арбата они с Марьяной еще загодя облюбовали для своих встреч. Тут было тихо, спокойно, немноголюдно и уютно почти по-домашнему, без всяких претензий – нарочито грубоватые деревянные столы и стулья, джинсовая ткань в качестве основного элемента отделки и с достоинством восседающая у стойки большая тряпичная кукла-мышонок со смешным длинным носом и в штанишках на помочах. В прошлый раз они с Марьяной сидели на самом удобном месте – на деревянном диванчике в нише, но сегодня полюбившийся им столик оказался занят. Виолетте пришлось устроиться в углу напротив. Поджидая Марьяну, Виолетта пила кофе и от нечего делать с неудовольствием глядела на парочку, оккупировавшую
Им было, очевидно, слегка за тридцать. Худощавый, подвижный и почти налысо стриженный мужчина с небольшой бородкой и выразительными глазами сразу понравился Виолетте, хотя и был совершенно не в ее вкусе. Девушку с излишне пышными темными волосами и такими же излишне пышными формами она сочла слишком полной и, глядя, как та поедает фирменный ореховый пирог со взбитыми сливками и запивает его ликером, усмехнулась про себя: господи, да с такой фигурой, как у нее, надо бы одним капустным отваром питаться! Парочка, очевидно, попала под дождь – джемпер на девушке был темным от воды и прилипал к телу, она дрожала от холода. Молодой человек наклонился к своей спутнице, что-то спросил и, получив в ответ благодарный взгляд, позвал затянутую в узенькие джинсы официантку. Та выслушала, кивнула, исчезла в подсобке и вскоре вернулась с пушистым клетчатым пледом в руках. Мужчина взял у нее плед, бережно закутал в него свою промокшую подругу, и она посмотрела на него с такой преданностью, с таким обожанием, что у Виолетты все сжалось внутри. Эта парочка просто излучала флюиды любви и нежности, и Виолетта с болью в сердце подумала, что у нее в жизни никогда не было таких отношений с мужчиной. Чего только не происходило, вроде даже и счастлива бывала – а вот
