Виолетта пристально посмотрела на него:
– А вот никаких экспертиз и не надо, Павлик. Я за этим к тебе и обращаюсь, чтобы не было экспертиз.
– Идиотская затея. Только бабы до такого могли додуматься! – Игнатьев с силой расплющил бычок в пепельнице.
Виолетта подняла на него кроткий взгляд:
– Пашенька, ты помнишь семьдесят третий год?
Павел пожал плечами:
– Ну, вроде помню.
– И что тогда было?
– Да много чего было. Мы с тобой расстались, например.
– Не забыл, – у Виолетты потеплело на душе. – А скажи, Паша, ты помнишь, что ты обещал мне перед расставанием?
– Ну? – нехотя отозвался Игнатьев.
– Ты сказал, что я всегда смогу к тебе обратиться, когда ты мне понадобишься.
– И что, разве я не помогал тебе? И когда этого твоего кладбищенского хахаля убили, и когда у Эдуарда были проблемы...
– Да, Паша, именно так все и было. Но теперь твоя помощь нужна мне не меньше, чем тогда, – а может, даже и больше.
Павел промолчал, кинул взгляд на часы, и Виолетта заспешила:
– Я не тороплю тебя с ответом, подумай, взвесь. Прежде всего подумай над тем, сколько это может стоить, – моя подруга женщина небедная и за такую услугу готова хорошо заплатить, скупиться не станет. Тебе что, деньги не нужны?
– Деньги, понятное дело, всегда нужны, – Игнатьев полез было за новой сигаретой, но передумал. – Знаешь, так и быть, я, пожалуй, покумекаю над твоей идейкой. Может, это и не такая уж дурь, как кажется... Тебе куда звонить?
– Лучше я сама позвоню. Я теперь живу не дома, так что...
– Ладно, тогда вот тебе служебный, – Павел покопался в карманах, вытащил помятую визитку. – Домой не звони, кастрюля моя не любит, когда мне бабцы звонят.
– Ты женился? – у Виолетты округлились глаза. Но Павел обреченно махнул рукой, и она не стала развивать эту тему. А он еще раз взглянул на часы и торопливо поднялся из-за стола.
– Все, пора мне. На вот, расплачивайся сама, – бросил на стол сложенную сотню. – На той неделе звони.
– Паша, мне бы поскорее...
– Ладно, тогда в понедельник. – И обернулся уже, чтобы уйти, но вдруг задержался, поглядел прямо в глаза и сказал точь-в-точь старухиными словами: – Дура ты, Летка, что тогда от меня ушла. Ох, дура!
Клиника Белецкого находилась в сорока с лишком километрах от Москвы. Во времена их нежной дружбы Виолетта нередко в ней бывала, до сих пор отлично помнила, как туда проехать, и без труда отлично добралась бы сама, будь их с Анной «старушка» на ходу. Но машину опять отдали в автосервис, и Виолетта оказалась перед сложной дилеммой – брать такси или добираться общественным транспортом. Подумав, она все-таки остановилась на первом варианте. Это, конечно, влетит в копеечку, но сама мысль о том, что ей придется целый час ехать в электричке, а потом еще чуть не столько же времени трястись в набитом деревенском автобусе, которого к тому же неизвестно сколько придется прождать, привела ее в ужас.
– Ничего, еще немного, и все мои затраты компенсируются с лихвой! – пообещала она Старухе, набирая номер заказа такси.
Доехали быстро, память ее действительно не подвела. Конечно, за те семь лет, что минули с момента ее последнего визита в эти края, многое изменилось – вдоль дороги чуть не на каждом шагу появились яркие пятна магазинов и палаток, то там, то здесь то и дело мелькали выглядывавшие из-за заборов крыши «новорусских» коттеджей (как правило, безвкусных и на удивление однотипных), а радующие глаз старенькие деревенские домики в три окна, с верандами и вечными яблоневыми садами, еще больше обветшали и пришли в запустение.
– Вот сюда сверните, – указывала Виолетта. – На перекрестке направо.
– Надо же, какая здесь дорога хорошая пошла! – недоумевал таксист. – Асфальт гладкий, точно вчера проложили, хоть на коньках катайся.
– Это мы уже подъезжаем. Теперь все время прямо – и мы на месте. Видите вон там впереди ограду?
– Это что ж, тюрьма, что ли? – подивился водитель, оглядывая высокие стены, массивные ворота и вооруженных охранников.
– Частная клиника. – Виолетта взглянула на часы.
– То-то я и смотрю – что-то больно фильдеперсово для тюрьмы. Для нариков, что ли, больница?
– Практически. Психушка. – Виолетта последний раз затянулась сигаретой и выбросила окурок в окно.
– А. Вы это, извините, – спохватился вдруг он, – если я чего лишнего сказал, не хотел вас обидеть. У вас тут что, кто-то из близких лечится?
– Слава богу, нет. Подождите меня здесь, я скоро. Полчаса, не больше, и поедем обратно.
Она вышла из машины и зашагала к охранникам, которые уже давно и явно без удовольствия разглядывали их машину.
– Сегодня неприемный день. Завтра приходите, – неприветливо заявил один из них.
– Мне нужно видеть Якова Михайловича, главного врача.
– По какому вопросу?
– По личному.
Охранник почесал налысо бритую голову.
– У вас назначена встреча?
– Нет. Но он меня примет, не сомневайтесь.
Охранник снова почесал затылок. Видно, без этого стимула его голова вообще отказывалась работать.
– Яков Михайлович на обходе.
– Сейчас уже четверть второго, – Виолетта показала парню свои часы. – Он должен был вернуться к себе в кабинет пятнадцать минут назад.
– Ладно, узнаю... – смилостивился страж. Он вытащил из кармана то ли мобильный, то ли рацию (Виолетта не разобрала), нажал какие-то кнопки и пробасил:
– Васильич, тут гражданочка пришла, к главному просится. Ага. Понял. Сейчас старший будет, – это уже Виолетте.
Старший отличался от младшего только наличием прически. Тот же рост, те же плечи, та же черная форма, то же выражение лица, вернее, полное его отсутствие. Вот только на голове у него были волосы, правда, настолько короткие, что даже нельзя было понять, какого они цвета.
– Это вы хотите видеть главврача? – спросил он так, будто, кроме Виолетты, здесь толпилось еще несколько десятков страждущих.
– Да, я.
– А по какому делу?
– Я же сказала – по личному.
– Вы журналистка?
«Ах, вот оно что! – усмехнулась про себя Виолетта. – Эх, Яшенька, здорово же напугала тебя тогда та история...»
– Нет! – ответила она вслух. – Я не журналистка. Я старая знакомая Якова Михайловича, и он будет очень рад меня видеть. – В последнем Виолетта совсем не была уверена, но, во всяком случае, этих мордоворотов это никак не касалось.
– Паспорт дайте, – он протянул лапищу.
