– Вот, пожалуйста. – (Как хорошо, что догадалась захватить!)
Охранник так долго и тщательно изучал книжицу, будто собирался по меньшей мере брать ее на службу в секретное подразделение. Прошло, наверное, не меньше пяти минут, прежде чем он набрал номер:
– Яков Михалыч? Извините, охрана вас беспокоит. Тут к вам женщина приехала, говорит, по личному вопросу. Ага. Серова Виолетта Анатольевна. Да. Серова. Что? Слушаю. Сию минуту. – Он отключился и тут же перезвонил куда-то вновь. – Это охрана. Ребята, кто там у вас, к воротам подойдите.
Виолетта нетерпеливо переминалась на месте. Охранник открыл напичканную электроникой решетчатую калитку и пропустил ее вперед:
– Проходите, Яков Михайлович вас ждет.
Со стороны двора к ним спешил еще один парень, и охранник сдал ему Виолетту с рук на руки:
– Вадим, проводи!
Вадим был, похоже, их третьим братом-близнецом и отличался только тем, что был не в черной форме, а в накрахмаленном халате цвета морской волны. А вот о прическе его ничего сказать было нельзя, поскольку она была спрятана под такого же цвета шапочкой.
– Какие у вас строгости! – кокетливо сказала Виолетта, пока они пересекали хорошо знакомый ей двор. Тут ровным счетом ничего не изменилось – те же аккуратные газоны с искусственно выращенной травой, те же скучные механические распылители воды, те же посыпанные шуршащим гравием дорожки, те же строгой формы неудобные скамейки, на которых, очевидно, так никогда никто и не сидел.
– Порядок такой! – хмуро отвечал Вадим. Виолетта прекрасно помнила, где находится кабинет главного врача. Вадим открыл ей тяжелую входную дверь одного из зданий, и, обогнав провожатого, она свернула в коридор на первом этаже, миновала просторный холл и сама распахнула дверь с нужной табличкой. Сидящий за столом мужчина поднялся ей навстречу.
– Здравствуй, Виолетта! Вадим, вы можете идти.
С первого взгляда казалось, Белецкий выглядит именно так, как должен выглядеть директор преуспевающей частной клиники – аккуратная стрижка, ухоженная бородка, очки в современной оправе, часы хорошей фирмы стоимостью в несколько тысяч долларов, чуть небрежно надетый импортный халат, под которым виднеется дорогой светло-серый костюм. Но внимательный взгляд Виолетты тут же уловил и некоторые детали, явно нарушающие эту бодрую картину. Со времени их романа Яков заметно постарел, ссутулился, окончательно поседел, и в глазах его сейчас явно читался тот же страх, что появился тогда, после истории с журналистом.
– Ты все-таки вернулась, – это было не вопросом, а утверждением. – Так я и знал, что ты не уйдешь из моей жизни навсегда.
– А ты будто не рад этому, Яшенька! Может, предложишь сесть?
– Садись, – он указал на кресло напротив. Мебель была совсем новой. Похоже, дела в клинике действительно шли неплохо.
– А ты постарел, миленький. – Виолетта опустилась в широкое кожаное кресло.
– Чего не скажешь о тебе. – Он говорил подчеркнуто спокойно и старался не глядеть в ее сторону.
– Ты, как я вижу, процветаешь! – Виолетта дотронулась до бронзового письменного прибора на столе, сразу видно – стоящего огромных денег. Очевидно, чей-то подарок. – Ну, как твои дела?
– Спасибо, не жалуюсь.
– А как научная работа?
– Идет потихонечку, – Яков насторожился.
– Ну почему же потихонечку? Не сомневаюсь, что твои эксперименты продолжаются, ведь так?
– К чему ты клонишь, Виолетта? – Ему явно не нравился этот разговор.
– Ну с этим твоим лекарством, как его... Забыла. Ну ничего, у меня все записано. И название записано, и то, как оно воздействует на людей. Насколько я помню, это что-то вроде наркотика, да? Помогает больным, но вызывает привыкание?
Яков с тоской поглядел на нее:
– Виолетта, что тебе надо? Чего ты от меня хочешь? Зачем приехала после стольких лет?
Виолетта встала, подошла к окну и оглядела территорию больницы.
– А хорошую мы с тобой все-таки клинику сделали! Здорово тогда все получилось! И с документами, и со строительством...
Яков тяжело вздохнул.
– Летта, я все помню. Помню, что всем тебе обязан, что без тебя даже и не мог бы мечтать об этой клинике. Помню и все остальное. Чего ты хочешь? Тебе нужны деньги? Сколько?
– Нет, милый, все не так просто! – Виолетта неторопливо прохаживалась по кабинету, брала в руки ту или иную вещь, оглядывала, ставила на место. – Сколько у тебя всяких штучек! Благодарные больные дарят?
– Да, и больные тоже. Виолетта...
– Да, слушай, давно хотела у тебя спросить. А где ты берешь людей для своих опытов? Не думаю, что находятся желающие проходить такие испытания добровольно! Потихоньку экспериментируешь на безнадежных больных? Или собираешь по округе бомжей?
– Виолетта! Кажется, я тебе тысячу раз объяснял, что мое изобретение – это новое слово в науке, оно призвано перевернуть всю невропатологию и психиатрию. Когда работа над лекарством будет закончена, можно будет лечить нервные и часть психических болезней за какие-нибудь три месяца, после приема нескольких курсов. Конечно, пока я еще нахожусь в процессе разработки. Пока еще у моего лекарства слишком много побочных эффектов, но это неизбежный момент.
– Ничего себе побочные эффекты! – усмехнулась Виолетта. – Насколько я помню то, что писал тот мальчик-журналист, лекарство твое вызывает сильнейшую зависимость. Когда больному перестают его давать, у него возникает ломка покруче, чем у наркоманов. А длительный прием ведет, если я ничего не путаю, к разрушению нервной системы и в дальнейшем к полной деградации личности. Был человек – стало растение.
Врач поморщился:
– Тот парень сильно преувеличил. Погнался за сенсацией и не дал себе никакого труда хоть немного разобраться в вопросе. Он был полный невежда, не знал даже основ ни психиатрии, ни фармакологии...
Виолетта недоверчиво усмехнулась.
– К тому же, – продолжал Белецкий, – с тех пор прошло почти семь лет. Исследование значительно продвинулось вперед, лекарство сильно усовершенствовано...
– То есть ты хочешь сказать, – Виолетта приблизилась к бывшему любовнику, встала прямо перед ним, облокотившись на стол, и пристально посмотрела в глаза, – что если вдруг тому журналисту, ну, или кому- нибудь другому придет в голову опубликовать статью об этих твоих исследованиях, то ничего особенного не случится? Тебя не привлекут к ответственности, клиника твоя будет продолжать работать, как работала, богатенькие больные все так же будут выстраиваться в очередь на лечение у тебя?
Белецкий побледнел, длинные пальцы его нервно вцепились в край стола и тоже побелели.
– И потом, – продолжала Виолетта, – ты, надеюсь, догадываешься, что я тогда не платила этому мальчику никакого отступного. Он отдал мне свои материалы, а на обратном пути – надо же, какая незадача! – упал с лестницы в собственном же подъезде и так неудачно ударился виском о ступеньку... А материалы у меня остались, и твое имя там упоминается по десять раз на каждой странице...
На Белецкого было страшно смотреть.
– Виолетта! – простонал он. – Зачем ты мучаешь меня? Что ты хочешь? Зачем ты, точно призрак, явилась из прошлого? Скажи, ради бога, что тебе надо?
– Да успокойся, Яшенька, – Виолетта потрепала его по волосам. Он дернулся, будто его ударило током. – Мне ничего от тебя не нужно. Наоборот, я хочу сделать тебе подарок.
– Какой подарок? – он испугался еще больше.
– Хочу подарить тебе, как это у вас называется? Вспомнила, испытуемого. Точнее, испытуемую. И можешь делать на ней свои опыты сколько угодно.
– Я не понимаю тебя...
– А и не надо ничего понимать. Пришлешь машину – я скажу тебе, когда и куда, – и тебе доставят некую
