чему. Сперва прогуляемся, а потом заедем к нему в «Астор» и напросимся на обед. А сейчас мне не терпится все о вас узнать. Кое-что я уже слышала. Я встретила вашего кузена, мистера Кармайла. В поезде, когда возвращалась из Детройта. Вы знали, что он в Америке?
— Нет. Я… э… в некотором роде потерял связь с Семьей.
— Это я поняла из рассказов мистера Кармайла и чувствую, что несу ответственность. Все случилось из-за меня.
— О, нет.
— Конечно, да. Я сделала вас тем, кто вы есть. Могу гордиться. Я дергала вас, пока всю душу из вас не вытрясла. Вы никогда не порвали бы с Семьей, если бы я не подсказала вам в Ровиле. Расскажите мне, что случилось. Я умираю от любопытства. Мистер Кармайл говорил, вы оскорбили дядю.
— Дядю Дональда. Вообще-то мы и в самом деле немного повздорили. Он потащил меня ужинать, и мы… э… в некотором роде не сошлись во мнениях. Для начала он потребовал, чтобы я извинился перед старикашкой Скримджором, и я отказался.
— Какой благородный человек!
— Кто, Скримджор?
— Да нет же, Господи! Вы.
— О! — Рыжик покраснел. — А потом случилась вся эта история с супом.
— Что значит «вся эта история с супом»? Какая история? С каким супом?
— Когда подали суп, атмосфера немного накалилась.
— Не понимаю.
— Я имею в виду, неприятности начались, когда официант разлил нам суп. Мы заказали такой густой, с пряностями.
— Хорошо. Дальше.
— А у дяди, — я вовсе не обвиняю его, поверьте, теперь-то я понимаю, что это скорее его беда, а не вина, — у него большие усы. Совсем как у моржа, и суп он сквозь них процеживает. В общем я… я попросил его этого не делать. Просто попросил, понимаете. А он развозмущался, и к тому времени как принесли рыбу, мы уже крепко сцепились. Наверное, моя вина. Я не особенно благоволил к родственникам в тот вечер. Как раз повстречал Брюса, — кузена, знаете, — столкнулся с ним на Пиккадилли и разволновался. Брюс всегда действует мне на нервы, а тут еще дядя Дональд со своим ужином… И вообще. Кстати, вы получили книги?
— Какие книги?
— Брюс сказал, что хочет отправить вам какие-то книги. Поэтому я и дал ему ваш адрес.
Салли вытаращила глаза.
— Никаких книг он мне не посылал.
— А говорил, что пошлет, и мне пришлось дать ему ваш адрес.
Салли немного призадумалась. Она не была тщеславной, однако все улики свидетельствовали о том, что мистер Кармайл проделал три тысячи миль с одной лишь целью — возобновить знакомство с ней. Да, несомненно. Хотя, конечно, какая ей разница. И все-таки она тревожилась. Да и какой девушке понравится, когда за ней по пятам ходит мужчина, который ей скорее неприятен?
— Что же было дальше? — спросила она.
— А там и рассказывать почти нечего. Как раз перед ужином я получил от вас радиограмму, так что не собирался выслушивать весь этот вздор. Кажется, мы остановились на рыбе? Ну, ее мы еще как-то съели, а вот мясо уже не пошло. Одно за другим, знаете… Как он только меня не обзывал! В конце концов мне надоело. Я сказал ему, что больше не нуждаюсь в Семье и буду жить самостоятельно. Вот теперь и живу. Все.
Салли слушала эту сагу затаив дыхание. Как никогда она сознавала свою ответственность. Слабые сомнения в том, разумно ли было передать практически все состояние в руки брата, этого эксцентричного финансиста, теперь исчезли. Она обязана была проследить за первыми шагами своего юного протеже, и Филлмор оказался удивительно кстати.
— Едем в «Астор», — сказала она. — Я познакомлю вас с Филлмором. Он театральный продюсер, и у него точно для вас что-нибудь найдется.
— Ужасно мило с вашей стороны так обо мне заботиться.
— Рыжик, — сказала Салли, — вы для меня как внук. Ловите такси.
Глава X ТЕНЬ ОПУСКАЕТСЯ НА САЛЛИ
Несколько недель, которые последовали за воссоединением с Рыжиком, показались Салли чем-то вроде золотого века. На всех границах ее маленького королевства установились мир и благоденствие, и каждое утро она просыпалась в таком аккуратно разглаженном и отутюженном мире, что даже самый придирчивый пессимист вряд ли нашел бы повод для критики.
Вот только Джеральд по-прежнему был в тысяче миль от нее. Он поехал в Чикаго проследить за постановкой пьесы — Филлмор последовал-таки совету своего приятеля Айка и решил сперва отвезти спектакль в Чикаго, — и там какой-то обезумевший от горя продюсер попросил его переделать работу собрата-драматурга, чья комедия шла со скрипом в одном из театров, а это означало, что ему придется остаться в Чикаго еще на какое-то время. Печально, поскольку Салли со дня на день ждала его в Нью-Йорк, однако она запретила себе расстраиваться. Ведь в остальном все шло как будто безупречно. Жизнь скорее баловала ее. Филлмор крепко стоял на ногах, за Рыжика совесть была спокойна, она нашла себе квартиру, новая шляпка была ей к лицу, а «Путь иллюзий» пользовался оглушительным успехом. Если верить отчету Филлмора, жители Чикаго мало интересовалось чем-то кроме «Пути». Национальные проблемы перестали занимать их, местные события оставляли равнодушными. Все мысли горожан были об одном — как раздобыть билеты. Постановка, по словам Филлмора, стала крупнейшим событием в истории Чикаго со времен великого пожара.
Однако самым приятным из всех этих происшествий, считала Салли, было то, что вопрос о будущем Рыжика разрешился. Он поступил на службу в Общество с ограниченной ответственностью «Театральная компания Филлмора Николаса» (директор-распорядитель Филлмор Николас) — брат придумал бы название и подлиннее, но это все, что поместилось на медной табличке. Целыми днями Рыжик сидел в приемной. Основная его обязанность заключалась в чтении вечерних газет. Кем он был в точности, даже сам он затруднялся сказать. Иногда он чувствовал себя рулевым, иногда почтенным рассыльным, а иногда не очень почтенным. Большую часть времени ему приходилось отбивать атаки черни, осаждавшей кабинет Филлмора, который по-королевски восседал в соседней комнате и вынашивал великие планы.
Возможно, Рыжик иногда и сомневался в том, что от него требуется в обмен на пятьдесят долларов, которые он получал каждую пятницу, но, несомненно, был признателен Салли за то, что она нажала на нужные пружины и устроила его на работу. Он благодарил ее всякий раз, как они встречались, а в последнее время они встречались часто, поскольку он помогал обставлять ее новую квартиру, не щадя сил, и говорил, что при этом поддерживает форму.
— Я что хочу сказать, — Рыжик, толкавший массивное кресло, остановился на полпути. За последние десять минут Салли выбрала для этого кресла уже третье место, — неужели я откажусь попотеть немного, когда вы нашли для меня такую работу…
— Рыжик, довольно, — сказала Салли.
— Да, но, честно говоря…
— Если не замолчите, заставлю вас оттащить это кресло в соседнюю комнату.
— А что, надо? — Рыжик потер мозолистые ладони и ухватился за кресло. — Как скажете.
— Да нет же, глупый вы человек! Кроме гостиной, в этой квартире — спальня, ванная и кухня. Ну, для чего, скажите на милость, мне там держать громадное кресло? Все-таки мне кажется, что так, как стояло вначале, было лучше.
— Значит, двигаем назад?
