За спиной Трикса стояли двое. Один — смуглый длиоволосый бугай, среди чьих предков явно были выходцы из жаркого Самаршана. Другой — худой лысый доходяга с бледными бесцветными глазами. Оба молодые, но какие-то помятые. Рядом друг с другом они смотрелись так смео, что сразу становилось страшно.
— Ты чего пристал к человеку? — спросил лысый. — Эй, малыш?
— Он не умеет говорить, — предположил бугай, с хртом разминая пальцы. — Языка у него нет.
— Нет, он что-то чирикал. — В руках доходяги вдруг появился нож с тонким как шило лезвием. Кончиком клиа доходяга принялся выковыривать грязь из-под ногтей. — Но все можно поправить…
Трикс сглотнул и сказал как можно тверже:
— Этот юноша — мой ору… слуга. Беглый слуга. Я зираю его с собой.
— Смешно, — сказал бугай.
— Забавно, — согласился доходяга.
Трикс с ужасом понял, что никакая магия ему не пожет, даже если он с перепугу найдет нужные для злинания слова. Маги не правят миром именно потому, что каждое заклинание надо произнести. И чем оно силее, тем дольше надо говорить.
А с вырезанным языком, да и просто с ножом в груди, говорить очень трудно. Это знают все маги и потому преочитают отправляться на поиски приключений с двумя-тремя рыцарями — не обладающими даром красноречия, но зато умеющими управляться с тяжелыми железами…
— Ребята! — Из кармана Трикса вдруг выпорхнула фея и по округлившимся глазам смешной парочки стало ясно: они ее прекрасно видят. — Давайте жить дружно! Будем делать любовь, а не войну!
— Ф-фея! — прошептал бугай.
Все знают, что от фей ничего хорошего ждать не продится. И уж особенно тогда, когда они желают добра. Их добро обычно заканчивается долгим сном в заколданном замке, неприятными трансформациями в квакаих или попискивающих животных, а в самых запущеых случаях — интересной жизнью в качестве предметов домашнего обихода.
— Мир! Любовь! Танцы под луной! — выкрикнула фея, размахивая ручками. При каждом движении с крошечных пальчиков срывалась серебристая пыльца и светящимся облаком окутывала недружелюбную парочку.
Вначале у лысого начали расти волосы. Они были нео-зеленые, похожие на свежую траву. У бугая волосы стрительно заплелись в тонкие косички. Нож в руках тощо и уже не совсем лысого превратился в курительную трубку. Темные одежды, удобные для нехороших ночных дел, обернулись пестрыми просторными балахонами. В воухе над головами бандитов повисли крошечные разноетные радуги, откуда-то заиграла приятная, хоть и зауныая музыка.
— Возьмемся за руки! Будем любить друг друга! — пролжала фея.
Видимо, этот призыв испугал бандитов особенно сило. Они с воплями кинулись наутек. Влюбленные на лавоах постарались вжаться друг в друга. Откуда-то издалека пронзительно и заливисто зазвучал свисток стражи.
— Бежим! — выкрикнул Трикс.
К его удивлению, Иен не колеблясь кинулся за ним. Фея тоже неслась над головой Трикса, трепеща прозраыми крылышками и заливисто хохоча.
— А говорила — ничего не умеешь! — выкрикнул Трикс на бегу.
— Когда хорошо поем, то кое-что умею, — без тени стеснения ответила фея.
Конечно же, их никто не преследовал. Стражники в Дилоне вовсе не считали своей обязанностью беготню по городским холмам. Порядок восстановлен, нарушители спокойствия разбежались, жертв и разрушений нет — чего еще желать горожанам от стражи?
Через час, когда уже совсем наступила ночь и даже набережные почти опустели, Трикс и Иен сидели на менькой кухоньке в доме волшебника и пили чай. Стара-
ниями Иена (ради справедливости скажем, что Трикс все-таки немного помогал оруженосцу, например, заварил чай) кухня приняла почти приличный вид. Из ящиков была выброшена проросшая картошка и загнившая морковь, сковородки и кастрюли начищены, пол чисто выметен. Мыши, разгулявшиеся за те месяцы, пока никто не заглывал в домик, попрятались по норкам. В общем, можно было спокойно ужинать.
— Я даже не знаю, что с тобой делать, — огорченно говорил Трикс, опустошая найденную в буфете банку захарившегося вишневого варенья. — Ума не приложу.
— Трикс, я больше так не буду! — клятвенно пообещал Иен. — Сам не знаю, чего меня дернуло…
— Да не в этом дело, — отмахнулся Трикс. — Раз я тебя простил, то, значит, простил. Дело-то в другом. Я же теперь маг и чародей, видишь? Начинающий…
— Ага. — Иен покосился на фею, сидевшую на крае стола и болтавшую ножками. Фея слабо светилась, а вруг нее вилась мошкара. — Вижу…
— Ну и как я могу тебя взять на службу? Будь я настоий волшебник — взял бы тебя в ученики. А вот ученику волшебника ученики не положены. И оруженосцы тоже.
— А слуги?
— Щавель возмутится, — мрачно сказал Трикс. — Он всегда говорит, что работа волшебника требует уединения. Потому и сам слуг не держит.
— По-моему, он врет, — сказал Иен, выскребая почти пустую банку из-под апельсинового джема. — Он скупеяй, наверное.
— Да нет же, — заступился Трикс за учителя. — Он ничего так. Бедный только…
— Волшебник? Бедный? Наколдовал бы себе золота!
— Золото нельзя наколдовать, — вздохнул Трикс. — Давай дождемся, пока он приедет. Он добрый… для воебника. Может быть, он тебя здесь поселит? Чтобы ты дом сторожил?
— Я бы с удовольствием! — воскликнул Иен, оглядая кухоньку. — Крыша крепкая, не течет. И зимой, нерное, тепло.
— Мальчики… — Фея повернулась к ним и вздохна. — Ну как вы можете обсуждать всякую ерунду? Луна взошла!
— Ты хочешь танцевать? — догадался Трикс.
— Ага! — Фея просияла. — Будете смотреть?
Трикс смутился. Честно говоря, когда он представлял себе фей танцующих в лунном свете, ему виделось что-то более крупное. Похожее на княгиню Кадиву. А еще ему хотелось спать, хотя он и не подозревал пока, что выспатя в эту ночь толком ему не удастся.
— Понятно, — грустно сказала фея. — За каждый обед ругают, танцами не любуются… Увидимся утром, Трикс.
Она вспорхнула и светящимся мотыльком вылетела в открытое окно. От феи исходил такой раздраженный гул, что даже сторожевой огонек, проплывающий мимо, на всякий случай шарахнулся.
— Суровая она у тебя, — сказал Иен. — А что там такое про обеды?
— Дурью она питается, не понял? — мрачно ответил Трикс. — Так получилось. Когда голодная — раздражельная и ничего не умеет. Как наестся — начинает хикать и глупости делать… Ладно, давай спать. Я лягу в комнате Щавеля, а ты можешь в большом зале, на диваике. Или в каморке для слуг, там кровать есть.
— А можно в кабинете?
— Нет! — перепугался Трикс. — Ты что! Мне Щавель вообще запретил туда заглядывать. Говорит, там остатоая эманация магии. Уснешь человеком, а проснешься каким-нибудь эльфом или минотавром.
— Глупости, — неуверенно сказал Иен. — Пугает… Я в каморке лягу, так привычнее.
Трикс взял одну свечу, Иен другую. Пройдя темным коридором, мальчики пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись — Иен в свою каморку возле входных дверей, Трикс в спальню мага —
