были среди них особо довереые королевские курьеры, встречались и просто любити странствий. У каждого были свои привычки.
Один молодой маг, к примеру, перемещался по частям. Вначале на земле появлялись ступни, потом колена, бедра, живот, грудь, шея — лишь в последнюю секунду из пусты показывалась голова.
Другой волшебник, постарше и посолиднее, появляя весь сразу, но вначале он был прозрачным, бесцветным, потом становился черно-белым, потом медленно обретал цвет.
Известная волшебница Сесилия Невам, посещавшая пару раз со-герцогство в своих странствиях, выходила из возникающего в воздухе серебристого зеркала, которое поддерживали крошечные разноцветные птички. С волос волшебницы при этом сыпались благоухающие ландыши, а с рук слетала светящаяся пыльца.
Прославленный колдун Грен Ясыть, человек старый и суровый, выходил из воздуха в окружении языков плами, одежда его часто была порвана, магический жезл свился багровым светом, а в другой руке колдун сжимал окровавленный кинжал — по всему выходило, что путь колдуна только с виду был быстрым и простым, а на самом деле он шел тайными адскими тропами, сражаясь по пути с бесчисленным множеством монстров.
Каково же было разочарование Трикса, когда, задав Радиону вопрос о телепортации, он получил честный оет — все эти красивости никакого значения не имеют и являются иллюзией, призванной восхитить и устрашить свидетелей колдовства.
Телепортируясь из башни в свой летний домик, Ради-он Щавель не ожидал встретить здесь посторонних. Поому и появился он по-простому — беззвучно возник в воздухе, держа в руке большой бокал белого вина.
Вид у волшебника был очень усталый и помятый. Одет он был в зеленый, расшитый алыми розами махрый халат и самаршанские войлочные туфли на босу ногу. Наверное, симпозиум продлился дольше, чем ожал Щавель, и отнял у него много сил душевных и фических.
Обнаружив рядом с собой не только Трикса и фею, а еще и Иена с Халанбери, чародей вздрогнул и расплескал вино.
Аннет быстренько села Триксу на плечо. Иен с Халан-бери дружно попытались спрятаться за спиной Трикса, столкнулись и упали на пол.
— Что за… Что за мальчишник ты тут устроил? — воликнул Щавель. И, болезненно скривившись, прижал ладонь ко лбу. — А… опять…
Смышленый Иен вскочил и подтащил к Щавелю стул, на который волшебник благодарно опустился. Потом меулся в сени и вернулся с большим горшком с солеными огурчиками и бутылью анисового вина.
— Убери это! — простонал Щавель. — Злой мальчиа… Трикс, откуда он тут взялся? А?
Но Иен, не слушая его, быстро налил в большой бокал огуречного рассола, а в маленькую рюмку — чуть-чуть анисовой настойки.
— А… — В голосе Радиона прорезалось понимание. — А!
— Выпейте, господин волшебник, — произнес Иен. — Вначале анисовки, а потом… нет-нет! Сейчас не дам! Вейте анисовки, потом рассольчик! А вино свое отдайте, не нужно вам сейчас вино, только голову закрутит и в ноги слабость даст…
Скривившись, Щавель безропотно хлебнул горючего анисового вина, потом припал к бокалу с мутным рассом. Вернул опустевшую посуду Иену, помолчал несколо секунд. И окрепшим голосом произнес:
— Умный мальчик. Ты не ученик ли лекаря?
— Нет, господин волшебник. Я сирота. Но господин Хагус, попечитель нашего приюта, очень любил по утрам рассол с анисовкой. А он был в этом деле большой спиалист.
— Понятно, — кивнул Щавель. — Трикс! Вопрос осттся — что за сборище в моем доме?
— Ну… это фея Аннет… — начал Трикс.
— Фею я знаю, — сморщился Щавель.
— Это сирота Иен из приюта в моем герцогстве. — Трикс принципиально не сказал «со- герцогстве». — Мы с ним познакомились после бунта… и он стал моим ореносцем… а потом… потом немного потерялся.
— А потом немного нашелся, — кивнул Радион. — Пятно. Замечательно. У моего ученика есть собственный оруженосец.
— Ну… да… — промямлил Трикс.
— Еще рассола? — спросил Иен.
— Шустрый парень, — сказал Радион. — Ладно, дустим. Оруженосец ученика волшебника… Интересный прецедент…
— Пренцендент? — восхитился Иен незнакомому слу. — Это как претендент?
— А это кто? — Палец Щавеля, даже не обратившего внимания на слова Иена, указал на мнущегося за спиной Трикса Халанбери.
— Это Ага… Халанбери.
— Ага Халанбери? Какое странное имя. Тоже сирота?
— Нет, не очень.
— Это как? Как это — не очень сирота?
— Ну… его родной отец — князь Джар Дилон, — разснил Трикс. — А мать горничная князя. Была, потом зуж вышла и умерла. Поэтому его отец — бывший прворный менестрель, а ныне садовник. Но он ведь не роой. Так что он немножко сирота.
— Боги, это слишком сложно для меня… сейчас… — пртонал Радион. — Может, и сам регент или княгиня у нас в гостях?
— Княгиня была, — обрадовался Трикс. — Но ее забрал маг витамантов и увел во дворец.
Наступила тишина. Радион Щавель медленно багровел и Трикс с испугом вспомнил, что некоторые ученики, дтавляющие магам уж слишком много проблем, заканчали свое обучение в виде вешалки, кресла или добрушного красивого пса.
— Господин Щавель, позвольте объяснить все по пядку! — воскликнул он. — Я прибыл в Дилон вчера вером…
Неизвестно, что в итоге успокоило Щавеля — то ли то, что Трикс собрался и начал рассказывать все связно и по порядку, то ли поднесенный Иеном бокал рассола. А мет быть, приложила руку Аннет: Триксу показалось, что фея чуть-чуть подколдовывала, сидя у него на плече — от нее так и шло волнами по комнате умиротворение и слый аромат фиалок.
Во всяком случае, через четверть часа, дослушав истию до конца, Радион Щавель уже спокойным тоном прзнес:
— Удивительный, достойный изучения дар, Трикс. Ты вляпываешься во все неприятности, которые оказываюя у тебя на пути. При этом остаешься целым и невредым… тут любопытные следствия из теоремы Абуира пренительно к законам Гаррота-Фенхеля.
— У магии есть законы и теоремы? — удивился Трикс.
— У всего на свете есть законы и теоремы, — фыркнул Щавель. — Но тебе пока рано забивать этим голову, в тебе бурлит молодая дурная энергия, которой надо научиться пользоваться… Странную историю ты мне рассказал. Рент Хасс — желчный старик себе на уме, совести у него ни на грош, доброты и великодушия — еще меньше. Но в одном я уверен — Хасс не дурак. А интриговать за спиной короля Маркеля Веселого — да еще в таком вопросе, как отношения с витамантами… надо быть дураком! Нет, Хасс предан короне…
— Он старый, — сказал Трикс. — А только витаманты умеют жить вечно. Может быть, он поддался на угоры?
— Может быть, все может быть… — пробормотал Щель. — Даже нас, простых честных волшебников, на иоде второй-третьей сотни лет порой одолевает предателкое желание податься в витаманты…
Он помолчал. Потом встал и что-то пробормотал себе под нос. Лицо волшебника тут же чудесным образом позовело, белки глаз, напротив, стали чистыми и белыми. Выглядел он теперь не как уставший маг после двухднеого симпозиума, а как приличный человек.
— Да, Аннет, спасибо за твое маленькое волшебство, — небрежно бросил Щавель. — А говорила, ничего не умшь…
