Аннет смущенно затрепетала крылышками.
Насвистывая что-то себе под нос, Радион прошелся по комнате. Выглянул в сени и через мгновение вернулся с букетом белых роз. Сказал:
— Одобряю, Трикс, одобряю. Очень приятный запах. Отнеси в сортир.
Трикс не решился сказать, что розы предназначались княгине. Он отнес букет в указанное место и укрепил на стене рядом с держалкой для свечки. Лишь один бутон Трикс оторвал пальцами и спрятал в нагрудном кармане, поближе к сердцу.
Когда Трикс вернулся, все уже были при деле. Аннет летала по кухне и командовала Халанбери, который мыл посуду. Иен таскал покупки и раскладывал их по шкафам. А сам Щавель вышел из своей спальни, переодетый в строгую черную мантию с белым кружевным воротном, сапоги из крокодильей кожи и высокую черную шляпу с поблескивающими на ней разноцветными кешками. В одной руке он держал длинный магический посох из черного дерева, в другой — книгу заклинаний в кожаном переплете. Временами книга тяжело и уграюще вздыхала.
В общем, выглядел он замечательно, как и положено известному волшебнику.
— Мы с тобой отправимся к регенту, — сказал Щель. — Надень свою парадную мантию и черную шапочку с рунами, и ботинки с блестками. Возьми посох. И… вот. Это тебе.
Он протянул Триксу маленькую, с ладонь размером, книжечку, переплетенную в плотную серую ткань. Зелой нитью в уголке книжечки было вышито надкушенное яблоко.
— Что это? — восторженно прошептал Трикс.
— Это — твой первый наладонник, — торжественно сказал Щавель. — Малая книга заклинаний. Я туда тебе кой-чего записал на первое время… заклинания для связи, заклинания для ориентирования на местности, музыкалые заклинания — чтобы непринужденно развлекать плику…
— А боевые заклинания есть?
— Ну… скорее, защитные. Огненная стена.
— Вот это да… — Трикс погладил книжечку по облое. — А почему тут яблоко?
— Осторожно! — воскликнул Щавель. — Это не просто яблоко, это запечатлитель…
Палец Трикса внезапно кольнуло и яблоко окрасилось красным.
— Ай! — завопил Трикс. — Под обложкой игла!
— Не игла, а магия. Наладонник тебя запомнил, чтобы никто другой не смог им пользоваться! — Щавель покачал головой. — Я только хотел предложить тебе придумать ему красивое имя… Но теперь поздно. Наладонник запоил то, что ты произнес.
— И что?
— Теперь, чтобы открыть книжку, ты должен повторить эту фразу.
— Ай, под обложкой игла? — ужаснулся Трикс. — Это же глупо! Надо мной смеяться будут!
— Возможно, он удовлетворится одним-двумя слови, — предположил Щавель.
— Ай, — печально сказал Трикс, поглаживая обложку. Ничего не произошло. — Ай под…
Книжечка открылась.
— Ну и нормально, — сказал Щавель, пока Трикс с любопытством разглядывал записанные на плотной кровой бумаге заклинания. — Ай под… Айпод. Нормальное имя для наладонника. Я знаю магов, у которых книгу злинаний звали «Чтоза», «Блин» или «Уберитеэту».
— А когда я получу настоящую, большую книгу?
— Книга заклинаний растет вместе с магом, — объяил Щавель. — Она кормится заклинаниями, которые ты в нее записываешь. Чем лучше заклинания, тем быстрее книга растет, тем больше в ней страниц, тем красивее оожка… Ну ладно, иди одеваться.
Через пять минут Трикс выбежал к магу уже одетый как подобает ученику волшебника. И обнаружил, что Щавель хмуро разглядывает маленький глиняный куинчик.
— Откуда у нас настойка на корнях калиса и листьях зельзибы?
— Так это… Тот рыцарь, который волшебник, который витамант… — Трикс сообразил, что упустил в своем раказе эту деталь. — Он же велел купить и передать вам эту настойку. Серебряную монету дал! Сказал, что это вам подарок от старого друга с Черной Переправы…
Трикс замолчал, сообразив, что на Черной Переправе Радион Щавель никак не мог иметь в друзьях мага-вита-манта.
— Гавар Вилорой, — задумчиво сказал Щавель. — Нит стальную броню… маг… Черная Переправа… Это Гавар.
Один из самых сильных витамантов, верный пес Эвикей-та… хотя зачем обижать собак… Только он мог сделать мне такой… подарок. Идем!
Струхнувший Трикс поспешил за Радионом. Когда они вышли из дверей, Щавель сразу же направился к черному пятну, оставшемуся от сторожевого огонька. Протянул руку и зашептал — Трикс услышал только нколько слов.
— Из искры возгорится пламя… Из пламени возниет шар…
На всякий случай Трикс отступил на пару шагов.
Под рукой Щавеля полыхнуло и появился маленький сторожевой огонек. Он надувался, пока не сравнялся раером с предыдущим, потом легонько ткнулся в ладонь мага — и полетел по саду.
— А я думал, вы прежнего оживите, — пробормотал Трикс.
— Оживлять — это магия витамантов, — презрительно сказал Щавель. — Идем.
Волшебник шел по улице в гору упругим шагом, сило ударяя в землю посохом (иногда в месте удара посоха распускались мелкие белые цветы, иногда — разлетались искры). Похоже было, что Щавель настраивается на сьезный разговор.
Семенящий следом Трикс не выдержал и спросил:
— Господин Щавель… Дозволено ли мне будет сприть…
Волшебник вздохнул и ответил:
— Если ты переешь немытых зеленых яблок или ришь полакомиться солеными огурчиками, запивая их парным молоком, то выпей горькой настойки из калиса и зельзибы — и дня на два забудешь о своей беде. Только не более трех ложек!
— А… — запнулся Трикс.
Щавель снова вздохнул. И пояснил:
— На Черной Переправе было страшно, ученик. Очень страшно. Бренное тело порой подводит даже самый могий дух… И это вовсе не позор, понял?
— П-понял, — прошептал Трикс.
— Но в летописях о таких вещах, конечно, умалчивт, — добавил Щавель. — И если расскажешь кому — я тебя превращу в ночной горшок!
— Превратить можно только в то, что легче! — блеснул познаниями Трикс.
— Ночные горшки бывают и деревянные, — отрезал Щавель, и Трикс решил не испытывать судьбу.
Неправильно думать, что волшебники не вмешиваются в дела государственные. Если закаленный в боях рарь позволяет себе давать советы сюзерену, если делегация купцов или ремесленников считает себя вправе просить о послаблениях для какой-то гильдии или о строительстве мостов и дорог, если простые крестьяне и горожане порой жгут господские дворцы и сажают себе на шею новую знать из своего числа — так чем хуже волшебники? Ведь давно известно, что управлять государством могут все, кроме тех, кто сейчас находится у власти.
Торопливо шагая вслед за Щавелем, Трикс вспоминал вмешательства волшебников в дела государственные, корые описывали летописи. Не все они были удачными. К примеру, Рагосту Златоусому, непререкаемому авторету в делах чести, вряд ли стоило исполнять данное умающему барону Коморо слово и возводить на трон его сына. Конечно, сын наследовал трон по праву, но много ли радости от законного правителя, чье любимое развлечие — поджигать ночами скирды сена и с хохотом бегать вокруг них за
