реальность. А еще больше таких магов, корые легко работают с чужими Идеями, ухитряются даже миллион раз описанный огненный дождь заново расскать в жизнь и обрушить на головы врагов! Но чего-то нового, необычного от них не дождешься…
— То есть важно и придумать, и воплотить? — сказал Трикс.
— Верно!
— А вы, господин Щавель? — не удержался от вопроса Трикс.
— Я умею и придумывать, и воплощать, — гордо оетил Радион. — Потому я и есть великий волшебник. Будешь стараться — тоже станешь настоящим волшебном, у тебя есть и фантазия, и дар слова.
— У меня есть фантазия? — обрадовался Трикс.
— После того как ты призвал эту… эту фею, я ни капли не сомневаюсь.
Если бы в славном городе Дилоне проводился конкурс на мальчика с самым гордым выражением лица — Трикс наверняка победил бы в соревновании.
— Так вот, теперь о витамантах, — вернул его на землю Щавель. — Витамантам показалось мало повелевать стиями, материями и призывать живых существ из Идльного мира. Они захотели бессмертия и стали исследать саму природу жизни и смерти.
— Зачем? — поинтересовался Трикс.
Щавель вздохнул и посмотрел на него с легкой завтью.
— Подрастешь — поймешь… Так вот, они захотели жить вечно. Нарушили основной закон магии — не желай бемертия!
— А почему? — удивился Трикс.
— Потому что это запрещено.
— Но почему?
— Все волшебники, которые изучают магию жизни и жаждут бессмертия, становятся жестокими злобными зоевателями. Они говорят, что хотят всем добра и благолучия, что они принесут в мир вечную жизнь и даже воскресят мертвых… Но на самом-то деле поступки их полны зла и подлости, молодые люди гибнут в войнах, а воскрешенные — становятся солдатами, чтобы снова уметь… от мечей ли, от колдовского огня…
— Но почему? — Трикс даже повысил голос.
— Хочешь знать? — спросил Щавель.
— Да…
— Вот и я хочу, — вздохнул Радион. — Но это невоожно понять со стороны, мальчик. Чтобы разобраться, что же овладевает умами витамантов и превращает их в злобных извергов, мы, добрые светлые маги, применили все способы. Засылали шпионов. Пытались подкупить молодых адептов. Пытали пойманных витамантов самыми причудливыми пытками. Ничего не получается! Похоже, надо самому начать изучать витамантию, чтобы понять. Но даже самые мудрые из нас, попытавшись постичь вра, закончили тем, что перешли на его сторону! Клаус Снисходительный — самый добрый из магов, кого я знал… Однажды юная ученица, устав от занятий, уснула на его руке. Клаус, чтобы не тревожить ее сон, отрезал свою руку, а себе с помощью магии вырастил новую.
— Представляю, как она визжала, когда проснулась! — сказал Трикс, восхитившись картиной.
— Но даже Клаус, когда капитул магов поручил ему исследовать трофейные книги витамантов, не справился. Уже через неделю он сбежал на Хрустальные острова, превратив охранявших его рыцарей в каменные изваяния, а в порту сжег дотла таверну и потопил два корабля. Терна, впрочем, была гадкая, там вечно разбавляли пиво… В общем, ученик, витаманты порочны и злы по самой проде своего искусства. Но в чем причина этого — мы не знаем.
— У отца в библиотеке была книга про витамантов, — вспомнил Трикс. — «Живой труп». Но мне ее не давали читать…
— А, старье, — пренебрежительно махнул рукой Ради-он. — «Живой труп» очень устарел. Я посоветую тебе притать «Живые и мертвые», более информативно. Или «Мертвые души», фундаментальное исследование, котое писал Клаус Снисходительный. К сожалению, второй том он сжег…
— Нельзя отдавать Тиану витамантам! — твердо сказал Трикс. — Если они такие мерзкие, то никак нельзя.
— Ты же слышал волю короля. — Волшебник достал из кармана мантии кисет, трубку и огляделся. Чуть в стонке, на краю покатого склона, стояла изящная беседка, где усталый путник мог отдохнуть и полюбоваться видом с холма на реку и город. Но Щавель к беседке не пошел, а присел на поросший мхом камень и стал набивать трубку. Трикс с огорчением посмотрел на волшебника и Радион спросил: — Не одобряешь?
— Не очень, — признался Трикс.
— Я тоже курить не люблю, — признался Щавель. — Но для настоящего волшебника это вроде правила хорошего тона… присесть на камень, закурить, задуматься, пуская вверх клубы дыма…
— Лучше думается? — предположил Трикс. Щавель вздохнул, выпустил колечко дыма.
— Ученик, я же тебе объяснял. Работа волшебника очень сильно зависит от мнения окружающих. Какое увение вызовет волшебник, который сидит на скамеечке в беседке и смотрит на реку? А вот волшебник, устало опустившийся на придорожный камень, так что полы его мантии лежат в пыли, волшебник, задумчиво покуриваий трубочку и выпускающий вверх затейливые кольца ароматного дыма, — это красиво. Это впечатляет.
— Так что насчет Тианы? — переминаясь с ноги на ногу, спросил Трикс.
Щавель выпустил еще одно дымное колечко и сказал:
— Даже если какой-то шпион попытался бы сейчас подслушать разговор мудрого волшебника с его нерадым учеником, до его слуха не донеслось бы ни звука. Невидимая стена тишины окружала мага и ученика — стена, за которой они могли говорить спокойно, не опассь быть услышанными… ибо речь они вели о делах сьезных и опасных, способных навлечь на них гнев силых мира сего.
Трикс почувствовал, как стихли все звуки вокруг — до этой поры незаметные, привычные. Исчез стрекот цикад, шелест листьев, скрип колес груженной мешками телеги, медленно катящейся в гору, к дворцу. Порывы свежего ветерка все так же долетали до волшебника и мальчика — но теперь совершенно беззвучно.
— Так вот, Трикс, — как ни в чем не бывало сказал Щель, — я нарушить приказ короля не могу. Вот ведь в чем дело — не верю я, что Маркель добровольно пошел на союз с витамантами. Он воевал и не боится ни смерти, ни новой войны. Я ему верю.
— Так, может, письмо…
— Письмо настоящее. Что тогда получается? Трикс молча пожал плечами.
— Интрига. Маркель затеял какую-то хитрую игру, — объяснил Щавель. — Усыпить бдительность витаман-тов… заманить их в ловушку… убедить, что он идет на ми ровую…
— Но Тиана!
— А вот княгиней король вполне мог пожертвовать, — вздохнул волшебник. — Мало ли династических браков заключается ради великой цели?
— Она же еще девочка совсем! — сказал Трикс и праснел.
— Так и Эвикейт не мальчик. Поверь, после сотен лет занятий магией… э-э-э… любовные забавы — самое послеее, к чему он стремится. Ну, будет княгиня считаться его женой. Жить в отдаленном замке. На всякий случай, бепасности ради, Эвикейт с ней ни на минуту наедине не останется — вдруг Тиана должна его отравить, зарезать во сне или проклясть страшным заклинанием. Так что срают пышную свадьбу, как положено, и отправит Эвикейт твою подружку на какой-нибудь маленький островок. Бет она сидеть в высокой башне и ткать гобелены, глядя на бушующее седое море. Вечерами печальный крик чаек, а не сварливый голос витаманта будет звучать в ее спалее. А со временем, быть может, она влюбится в какого- нибудь приличного рыцаря, отряженного ее охранять, и совсем утешится.
Трикс опустил голову и невольно всхлипнул.
— Но если какой-нибудь сообразительный юный воебник… может быть, даже ученик… не связанный кляами и обещаниями королю, но симпатизирующий книне… решится помочь ей… — Радион подмигнул Триксу. — Король-то свое обещание выполнил, княгиню Эвикейту отправил. Теперь, если Тиану похитят в
