ветер колыхал полы его чёрной, выгоревшей от времени одежды.
-- Ватки-то побольше надо было подстегать! - не унималась Уховёртка. - Женской рукой желательно...
Потом Кеша стоял в стороне, карауля её за кустами и не сразу отводя глаза в сторону. Она присела совсем рядом.
- А ты знаешь, за что здесь людей презирают? Эти кержаки местные? - спрашивала она между делом. - Орут сразу: 'Она по всей пьёт! Она по всей пьёт!' Представляешь? Пальцем тычут... А монашек-то - ничего.
Сквозь ветки мелькнула в кустарнике ненароком её смуглая кожа - раз и другой. 'Нет, не сорок... - посматривая мельком, думал Кеша про её возраст. - Тридцать пять... Хм, тридцать один'.
Брюки она натягивала, не стесняясь, как это делают дети, и говорила, тягуче улыбаясь:
- А я думала, ты мне сумку до маминого дома донесёшь. Я сала с собой взяла, от свекрови. Солёного. С чесноком... А может, донесёшь? А то я все руки в городе себе оборву. И так два ногтя обломала, аж больно.
Кеша немного удивился, когда понял, что молнию на куртке он застегивает ей сам. И глядит ей в глаза, и чуть-чуть шевелит бровями - для завлекательности.
- Да, тебе хорошо, у тебя полушубок тёплый... - канючила она, поглаживая его рукав. - У меня такого нету.
- Нет, так будет. Иди-иди. Ишь! Уховёртка. Ты уже пококетничала, - спохватившись, нахмурился он, - А я ещё нет. Мне же тоже надо. Полушубок полушубком, но я... Как проницательный человек, ты должна понимать: у солидного мужчины может существовать жена и супружеская верность, между прочим. Обязанности и всё такое, - однако шлёпнул её по заду вдогон.
- Ой! - отзывчиво вскрикнула она, убыстряя весёлый шаг.
В ту минуту нечто рыжее, быстрое мелькнуло в стороне и исчезло за сугробом, как если бы пробежал меж стволов рыжий заяц. Кеша пригляделся в недоумении - и забыл про то сразу, провожая глазами женщину, взбирающуюся по откосу. '...Тридцать четыре', подумал он, впадая в странную рассеянность. Кеша отчего-то больше не торопился.
- Кочегарка, дер-р-ревня... - бормотал он, передёргивал плечами под замершей осиной и удивлялся сам себе. - Придёт же в голову, в самом деле... Когда я создан совсем для другой жизни! Это же за версту видно!
- ...А дом вообще можно не продавать, - решил он через минуту. - Пустить в одну половину квартирантов. Брать с них плату. Вечный хлеб! И вечная водка, между прочим... Город, всё-таки. Цивилизация. Там же не такая бездарность, как здесь! Там - Хрумкин с блок-флейтой. И Зойка. На скамейке запасных... И потом, разве может слабая пресловутая женщина одна всем этим распорядиться - всей своей недвижимостью!? Нервная, к тому же... Нет, тут нужна крепкая мужская рука, ибо...
Уже застёгиваясь, он вдруг явственно ощутил: из дальних заиндевевших зарослей, из-под низких кустов, на него смотрит зверь с остановившимся дремучим, диким взглядом. Кеша подался в ту сторону. Под мгновенным солнечным лучом рыжий блеск вспыхнул в кустах - и погас. Только что там сидел кот.
- Не может быть, чтоб тот самый, - не поверил себе Кеша.
Он сделал ещё несколько шагов по направлению к кустам. Но никакого кота и даже каких-либо звериных следов здесь не было и в помине. Только несколько красных листьев бересклета уцелело в гуще заснеженного кустарника. Они дрожали на холодном сильном ветру. Рядом тяжело шумели и раскачивались траурные вершины бородатых елей. Небо быстро освобождалось от неспокойных мелких облаков. И запредельная, глубочайшая обнажённая синева страшно проглядывала из высот мирозданья сквозь полуголое земное небо. Но вот понизу опять мелькнул тревожный рыжий блик и спрятался за холмом.
- Да что за наважденье...
На всякий случай, проваливаясь в снег по колено, Кеша заглянул всё же подальше, за кусты и даже встал на широкий пень. Отсюда уже открывалась взгляду небольшая, но глубокая низина. На дне её рабочие люди, в фуфайках и шапках-ушанках, что-то ели возле чуть тлеющего костра, деловито разрывая пищу руками. Двое сидели на старом берёзовом бревне, а третий, молодой и коренастый, как бультерьер, стоял крепко и косолапо. Запах жареного мяса донёсся мгновенно. Рядом с бревном блестело горлышко бутылки. За спиной у мужиков темнела огромная старая куча хвороста, запорошенная снегом поверху.
- Слава работникам леса! - прокричал им Кеша с пенька. - Пильщикам, и, соответственно, рубщикам!
Мужики переглянулись и не ответили. Но молодой, помедлив, коротко махнул рукой, приглашая к костру.
- Не могу! Тороплюсь! - сбивая снег с ботинок, колебался Кеша. - Разве только по быстрому плеснёте.
Мужики снова переглянулись.
- ...Давай сюда! - донеслось от костра довольно глухо.
Кеша сбежал вниз по склону, слабо заснеженному, почти не проваливаясь, петляя меж густых молодых ёлок. Дальше пришлось лезть, утопая в снегу. Но около костра было притоптано. И неровная цепочка глубоких следов вела к хворосту, прилежно сложенному когда-то домиком, но уже разобранному с краю.
- Только в темпе, - потирал он руки. - Я бабу там одну, между прочим, надыбал. Уховёртка - я те дам. Скрытая цыганка!
- Местный? - отрывисто спросил его с бревна невероятно длинный, измождённый человек, поправив ушанку. Глаза его, глубоко посаженные, горящие сильным нездоровым огнём, насторожённо глянули из-под нависшего и мощного лба.
- Какой местный?! - возмутился Кеша. - Я же - городской! Это за версту видно! Поражён вашей непроницательностью. Как можно заподозрить меня в том, что я...
Бутылка стояла непочатая, но мужики не торопились её открывать.
- Ты присаживайся, - вяловато хлопнул по бревну третий - жилистый, почти старик, с коричневым жёстким лицом и с впавшими тонкими губами. - Чего стоишь.
- Да там автобус, - немного нервничал Кеша. - Два! Два автобуса. Я здесь с вами сяду - ни в один не попаду. И так опаздываю, пр-р-роклятье... А, ладно, успею: я же без вещей. Скорей-скорей.
Но парень, кривоногий и кряжистый, обхватил вдруг кешины плечи и, прижав к себе, внимательно заглянул в лицо:
- ...Тебе что, корифан, за падлу - с нами рядом присесть? - негромко поинтересовался он. - Я что-то не понял. Ты зачем пришёл? Выпить хотел? Ну, нальём тебе, братан. В чём дело? Ты присядь сначала.
И парень дружелюбно хлопнул его по спине, а потом подтолкнул к бревну резко и небрежно.
- Я!.. Вы не знаете, с кем вы разговариваете! Я, между прочим...
Кеша осёкся, увидев вдруг, что все трое давно не бриты, и что землисто-серые лица их никак не похожи на обветренные, красные лица лесорубов. В замешательстве он принялся озираться по сторонам. И тут молодой ещё раз толкнул Кешу к бревну, теряя терпенье:
- Чудно дядино гумно! Тебя же приглашают вобще, козёл. Но если тебе за падлу, линяй отсюда.
Стало слышно, как на дороге, за деревьями, сильнее загудели моторы.
- Мужики! Опаздываю. В другой раз! - засуетился Кеша и развернулся было назад. - Всё! Побежал...
Но, будто невзначай, крепкий парень встал у него на пути.
- Слушай, шубёнка у тебя! - восхитился он, ухватив Кешу за рыжий ворот мёртвой хваткой. - Дай померить.
- Да вы что? Совсем уже? Того? - покрутил Кеша пальцем у виска, пытаясь вырваться. - Что вы себе позволяете?! Будет тут всякая бездар-р-рность командовать образованным человеком!...
- Следи за метлой, - сухо посоветовал ему с бревна жилистый старик и пожевал жёсткими впавшими губами. - Фильтруй базар, дешёвка. Присядь, тебе сказали.
- Безобразие!.. - вскричал Кеша, побледнел - и подчинился.
К нему тут же плотно подсел парень, взяв его под локоть. А длинный и лобастый человек снова глянул в кешино лицо жгущим взглядом - нездоровым, горячечным и прожигающим до кишок. Кешу
