включая тётю Эльзу. Ему было четырнадцать, когда объединились немецкая RAF, французский «Аксьон директ», итальянские «Красные бригады», бельгийские «Борющиеся коммунистические ячейки». Третье поколение борцов вело вооружённую борьбу против НАТО и американского империализма, отстреливая высших политических руководителей, но он не мог в этом участвовать! Тётя Эльза сидела в тюрьме, а кроме неё он не имел связи с кем либо.
Никто, глядя со стороны, и в голову бы не взял, какие страсти и планы скрываются в этом улыбчивом и вполне благополучном мальчугане. Университет; джаз; девушки. Чего ещё? Ах, да, иностранные языки! Он их выучил пять, а лучше всего освоил испанский, язык команданте Фиделя и компаньеро Че. Услышав в апреле 1992-го заявление RAF о прекращении вооружённой борьбы в Европе, он плюнул на всё и уехал в Латинскую Америку. Там-то он и взял себе новое имя, превратившись из Герхарда в Эрнесто.
Весть о том, что борьба в Европе всё-таки продолжается – тогда бойцы RAF взорвали новёхонькую тюрьму под Дармштадт-Вальтерштадтом, – застала его в Мексике, где он пытался воодушевить на бой вялых последователей Эмилиано Сапаты. А потом было знакомство с Агатой, акции в разных странах… На его глазах Агата из простой наивной девчушки выросла в истинную звезду международного революционного движения. И как он когда-то отринул идею индивидуального террора, так она теперь отказалась от массового террора в пользу объединения всех антиимпериалистических сил под единым руководством. И взяла его с собой, и указала цель: нашему общему делу нужны инженеры с их мощными изобретениями, с помощью которых мы возьмём империалистов за глотку.
В общем, Эрнесто был серьёзным парнем, умным и аккуратным. И к полученному заданию: создать в Чернигове Фонд поддержки науки, – отнёсся ответственно. Окрестности Чернигова он уже знал. Пока Агата, прикидываясь испанской меценаткой Камиллой, налаживала дело в Минске, пока ездила в Турцию и другие страны, пока закупала оборудование для их Фонда в Москве, он тут облазил все леса. Трижды переходил границу с Россией, и дважды – с Белоруссией. Завёл себе друзей среди лесников, среди фермеров и даже милиционеров…
2.
Сразу после приключений возле дома Шилина Камилла развернула бурную деятельность. Для начала она отзвонила нескольким соратникам в разных странах и вызвала в Москву компаньеро Эрнесто, чтобы он вывез закупленное ими оборудование. Эрнесто, сидючи в Чернигове в новом Фонде поддержки науки, быстро осваивал русский язык. Затем объявила, что сами они сопровождать груз не будут, а Ивану следует немедленно мчаться покупать авиабилет до Праги, где они поменяют документы; сама же с Богумилом отправилась к генералу Чеснокову проверять оборудование. Но генералу она про Прагу не сказала, а попросила вписать в транспортные накладные другого сопровождающего, потому что ей, дескать, срочно надо лететь в Испанию.
Иван, помимо покупки билетов, смотался в общагу для нелегалов, куда они, сунув в лапу коменданта две сотни баксов, вселились раньше, назвавшись той же фамилией, под которой въехали в страну: супруги Ионеско, – забрал вещички и распрощался. Ближе к вечеру он встретил в аэропорту Эрнесто и отвёз к фонтану у Большого театра, где Камилла объяснила тому маршрут и порядок перегрузки оборудования. Сделать это надо было до границы с Белоруссией, поскольку ни в какой Минск оно не должно было попасть, а отвезти его Эрнесто должен был всё в тот же Чернигов. За это время Иван съездил с Богумилом к его гостинице и подождал, пока тот выписался.
Уже затем они все вместе приехали в Росконверсторг, где их терпеливо дожидался генерал Чесноков. Ещё раз проверили транспортные накладные и отправили машину в путь, а генерал вызвался лично проводить Камиллу в аэропорт. «Ах, милая сеньора, можем ли мы питать надежду, что вы ещё посетите нас…», – бормотал он по пути, с сомнением поглядывая на молчаливого Ивана и принимая его за охранника. Камилла еле-еле сумела избавиться от него в аэропорту, не желая, чтобы он прошёл с ними к стойке регистрации. Вдруг бы его удивило, что билеты у них на Прагу, хотя ему сказали, что летят в Испанию! Да к тому же билеты вовсе не на имя синьоры Камиллы Гомес, а на какую-то Ионеско.
Богумил, не имеющий реального опыта боевой деятельности, не понимал, из-за чего такая спешка. Ехать в Прагу ради смены его документов? Зачем? То есть ясно, что произошедшее на той лестничной площадке – не очень хорошо. Даже плохо. Но ведь они сбежали? Не оставили никаких улик, вроде отпечатков пальцев, а шляпа, потерянная там, совсем новая, по ней ничего нельзя определить. Да и не нравилась она ему, та шляпа. Лоб ему натирала…
– I have not got used to hats[17], – говорил он, пока они топтались в накопителе аэропорта.
– Какой ты глупый, – сердилась Камилла.
– Sombrero[18]! – смеялся её муж Иван.
– Тот мужчина был следователем прокуратуры, – назидательным тоном продолжала сеньора, которая по возрасту годилась курду в старшие сёстры. – Они найдут, где мы её купили, проверят все гостиницы Москвы и быстро узнают, под каким именем ты там жил, а потом выяснят, что ты, гражданин Турции, отбыл в Прагу. Запросят турецкое МВД, и окажется, что никакого Богумила Славкова в Турции никогда не проживало. Поэтому Богумил Славков должен исчезнуть.
– А почему именно в Прагу?
– Потому что чехи с конца сороковых годов и почти до девяностых, до контрреволюционного путча, отправляли людей и оружие в помощь борцам с мировым империализмом. Мастера по изготовлению документов там остались! Им уже переслали наши фото. Они нам помогут…
3.
Сидя в самолёте, Камилла с Иваном изучили бумаги, которые добыли из портфеля следователя прокураторы, едва не заломавшего их подопечного. Там была довольно пухлая папка – сценарий кинофильма о героических борцах с мировым терроризмом с резолюцией киностудии, что им такого не нужно. Там была газета, сложенная так, что на виду оказалась статья о летающей на метле ведьме. Там была тетрадь с отрывочными фразами, стихами и деловыми записями, которые кончались заметками под общей шапкой «Борис Шилин»: список изобретений, адрес домашний и рабочий, и вдруг – рисунок летящего над лесом автомобиля. А больше там ничего не было.
– Вот оно! Вот он кто, это Шилин!..
– Кто?
– Он изобретатель…
Они говорили по-испански, на языке, которого Богумил Славков не понимал. Но вот Камилла перешла на английский, сказав ему:
– Наивный ты мой подпольщик, даже думать забудь хоть чем-то навредить Борису Шилину. – И с таким воодушевлением она это сказала! – Он нам нужен, и он будет наш.
Может быть, Аллах вёл меня к Шилину не для того, чтобы я убил его? – думал про себя Богумил. – А чтобы эти люди узнали про него? Аллах милостивый, милосердный. Он знает, что делает.
Последние деньки Вселенной
Глава двадцатая
1.
С тех пор, как в кабинете начальника отдела «Антитеррор-Москва» В.С. Черняка поставили пластиковые окна с тройными стеклопакетами, здесь стало тихо. А раньше было шумно. Ещё бы: перекрёсток Рождественки и Кузнецкого моста! Хотя сотрудники и до установки пластиковых окон делали для снижения шума всё, что могли. В пределах своей компетенции, разумеется.
Скажем, уличных книготорговцев удалось разогнать, уличив их в реализации подрывной литературы. В буквальном смысле подрывной. Капитан Кулин углядел на их прилавках книгу диверсанта В. Старикова с изложением методов проведения диверсионных операций, применявшихся им, Стариковым, в 1940-х годах. Что это такое, товарищи? Это, товарищи, обучение терроризму. Несколько месяцев книготорговцев прессовали по полной программе, но успеха достигли, лишь взявшись за чиновника районной управы, ответственного за выдачу торгашам лицензий. Как только его поставили перед дилеммой: или прилавки исчезают, или исчезнет он, чиновник, как пособник террористов, – так на улице сразу стало чуть-чуть тише.
Правда, на месте этих торгашей тут же появились продавцы хрустальной посуды. Ясно, что чиновник управы не желал, чтобы оскудевала рука дающего, чья бы то рука ни была. От этих шуму было даже больше!
