А судьба мне ни к черту досталась.
32
Невзлюбил я в те поры хозяйство водить,
Ни косить, ни пахать, ни портняжить,
А с веселой братвой, по прозванью шпаной,
Научился по миру бродяжить.
Полюбили мы крепко друг друга тогда,
Хоть впервые встречались несмело.
А в одну из ночей пригласили меня
На одно на опасное дело.
Ох, и ночка была, хоть ты выколи глаз!
Вору риск по плечу, как обычай.
Поработали там, ну, не больше как час,
И, как волки, вернулись с добычей.
Пела скрипка привольный дунайский напев,
И баян с переборами лился…
— Мешочек! Мешочек! Мешочек!
Мы все вздрогнули от истерического крика. Гриш-
ка, растерянный, бледный, пританцовывал на своей
полке.
Потом он вдруг кубарем свалился оттуда и вцепил-
ся Лешке в горло:
— Га-ад, ворюга, отдай! Отдай, говорю! Отдай
деньги!
В нашем купе поднялся шум. Любопытные уже за-
глядывали из прохода. Пропал Гришкин мешочек с
деньгами!
— Я тебя зарежу, я тебя зарежу! Отдай…
— Да пош-шел ты! — сказал Лешка, гордо оттал-
кивая его.— Сдался ты мне, гнида!
— Отдай, говорю, отдай. Проводника позову! Ты
выследил, ты знал!
Мы с Иваном растащили их по углам и принялись
за разбор дела. Утром мешочек еще был на месте.
В нем, как утверждает Григорий, полторы тысячи де-
нег. На него невозможно смотреть: трясется, плачет,
расстегивает штаны, показывает обрывок веревочки.
Лешка удивлен и морщится.
3 Продолжение легенды 33
— Да стал бы я руки пачкать о тебя! Кулак ты, су-
рок ты, хорь вонючий! Ну и ищи свою торбу!
— Ворюга! Каторжник. А-а-а…
Минут пятнадцать идет обмен «любезностями».
Гришка ревет и выкрикивает их захлебываясь. Лешка
презирает его и посмеивается. Иван Бугай принялся
искать мешочек. Обшарили Гришкину полку, перево-
рошили все его узелки, обыскали другие полки. Мешо-
чек нашелся за трубой под столиком. Очевидно, он но-
чью оторвался, а когда Григорий сел к столу завтра-
кать, выскользнул и завалился.
Гришка, дрожа, схватил его, полез к себе и мгновен-
но затих. Лешка стал продолжать песню. Но я уже не
записывал слов, я был взволнован и думал: почему
они такие, Гришка и Лешка, и откуда они взялись?
И кто из них лучше?
А превратись я в Гришку, я бы повесился, честное
слово! Что же это такое? Сколько еще поколений нуж-
но, чтобы кулак в человеке умер?
А Лешка? А тот тип, которому «так интересно»
быть жуликом? У них свой мир, своя мораль, свой
фольклор и презрение к тем, кто на них не похож…
Да, Лешка, конечно, презирает Григория, но разве
хрен редьки слаще?
МЫ БУДЕМ ПЕРЕБИРАТЬ ПРЯНИКИ
Тайшет! Тайшет!
Это слово у всех сейчас на языке. От станции Тай-
шет начинается новая железная дорога на Лену. Скоро
о ней услышит весь мир, но пока она известна не-
многим. Она через Лену пойдет на Якутск, через хреб-
ты и дикие земли на Чукотку, до самого Берингова про-
лива. По первому отрезку ее сейчас едут на Братск.
Об этой дороге я знал по карте, но у меня было еще
34
триста рублей, и я взял билет до Иркутска. Вместо пе-
ресадки в Тайшете я решил ехать старым путем — на
Иркутск и оттуда пароходом по Ангаре. Это так инте-
ресно!
Мои попутчики сходят в Тайшете, чтобы ждать
братского поезда, а я… еду дальше. Может, сойти с ни-
ми? Нет. Мы встретимся на Братской ГЭС через неде-
лю. Мы записываем фамилии друг друга, и больше ни-
чего. У них нет адресов и у меня нет.
С самого рассвета идет дождь. Здесь широта и раз-
мах во всем: дорога — так до одури, лес — так уж
без конца, дождь — так уж без просвета. Он льет и
льет, стекает по окнам ручьями; сырость и холод про-
никли даже в наш переполненный вагон.
Скоро Тайшет, вот-вот он покажется… Прошел
уполномоченный, который сопровождает партию вер-
бованных, велел приготовиться. Гришка канючит, что-
бы помогли ему нести вещи. Хлопцы заметно погруст-
нели, встревожены.
Васек. Эх, приедем, а там палатки стоят!
