совпадения в Саратове, и поэтому они решили допросить вашего директора.
– Надеюсь, что вы правы, – вздохнул Оленев, – но я успокоюсь только тогда, когда приедет сам Феодосий Эдмундович. Заходите в комнату редакторов. Там уже все собрались, кроме Передергина и Нины Константиновны. Она дежурит в приемной, ждет звонка Столярова.
Они вошли в комнату. Дронго оглядел присутствующих. Марина Сундукова была явно растеряна. Неожиданный вызов директора в прокуратуру потряс ее больше всех остальных. Ведь она первой обнаружила это трагическое совпадение рукописи с убийством в Саратове. И теперь волновалась более других. Мрачная Убаева сидела у окна, Кустицын и Фуркат Низами расположились за столами. Все испытующе смотрели на Дронго.
– Если хотите, мы немного подождем, – предложил Оленев, – они уже подъезжают к поселку и скоро будут.
– Вы с ними говорили? – уточнил Дронго.
– Конечно. Веремеенко будет через несколько минут, а Кроликов уже в поселке. Он зайдет к себе на дачу, оставит там вещи и сразу подойдет к нам. Его дача совсем рядом.
– Он знал заранее, что мы его ждем?
– Нет. Но мы с ним договаривались, что он подъедет в полдень в издательство. У нас с ним были свои дела. Он человек организованный, старается не опаздывать.
– Хорошо. Тогда можем позвать и Передергина.
– Он уже знает, что вы здесь, и обещал подойти.
– А остальное руководство?
– Столяров в прокуратуре, у Светлякова встреча в «Литературной газете». Воеводов в нашей типографии, у него какой-то балансовый отчет. Остается Сидорин, но Евгений Юрьевич сообщил, что никак не может подъехать.
– Вы лучше напишите мне их мобильные телефоны, и я постараюсь сам с ними связаться, – предложил Дронго.
Он не успел договорить, когда дверь открылась и в комнату протиснулся Кроликов. Он был достаточно грузный мужчина, с большим животом. Поздоровавшись со всеми за руку, в том числе и с женщинами, он уселся на стул, который жалобно под ним затрещал.
– Я не знал, что вы назначили встречу на сегодня, – признался Георгий Сергеевич Кроликов, – но я все равно рад, что вы приехали. Как вы съездили в Саратов, нашли там что-нибудь?
– Разве я говорил вам, что собираюсь в Саратов? – притворно удивился Дронго.
– Говорили, – убежденно кивнул Георгий Сергеевич, – и все слышали, как вы это сказали.
– Да, – подтвердила Сундукова, – я тоже помню, что вы сказали.
– А я не помню, – пожал плечами Кустицын. – Хотя какая нам разница, куда отправляется наш эксперт. Главное, чтобы он нашел похитителя в нашем издательстве.
– Верно, – раздался сладкоголосый тенор Фурката Низами, – иначе получается, что мы все под подозрением. Это очень нехорошо. Мы, конечно, понимаем, что господин эксперт должен спокойно работать, но мы нервничаем и хотим обо всем узнать как можно быстрее.
Дверь снова открылась, и в комнату протиснулся запыхавшийся Веремеенко. Он прошел к своему столу, поздоровавшись со всеми кивком головы и извинившись за опоздание. Последним, почти сразу за ним, вошел Передергин, который подошел только к Дронго и энергично потряс ему руку. А затем уселся за свободный стол.
– Кроме Нины Константиновны и отсутствующих сотрудников, все остальные здесь, – сообщил Оленев, считая присутствующих.
– Получается, что мы самые глупые сотрудники в этом издательстве, – подала голос Убаева, – кто умнее, тот не пришел. А самые глупые и дисциплинированные сразу явились. Что теперь будет думать наш эксперт? Половины издательства нет. Почему они позволяют себе такое поведение? Насколько я поняла, мы все под подозрением, а наше руководство не считает нужным даже разговаривать с экспертом, которого само пригласило.
– Подождите, – прервал ее Оленев, – вы же знаете, что Феодосия Эдмундовича вызвали в прокуратуру и он не может приехать. А у нашего главного бухгалтера Воеводова готовится балансовый отчет.
– А остальные? – возмущенно спросила Убаева. – Наш гениальный прозаик Юрий Михайлович Светляков? Почему он не приехал?
– У него важные дела, – сразу сказал Веремеенко, – он сейчас в «Литературной газете», а потом поедет в мэрию.
– Напрасно он туда едет, – с явным вызовом произнесла Убаева, – его там не любят. Хоть он и тезка нашего мэра.
– Зато в президентском аппарате любят, – возразил Веремеенко. – Он, между прочим, входит в комиссию по культуре при Президенте страны. Не забывайте об этом.
– А вы меня не пугайте. Если он главный редактор нашего издательства, то в первую очередь должен интересоваться тем, что творится у него на работе. А он решил даже не приезжать. Или Сидорин. Какой он консультант, если он позволяет себе не появляться на работе месяцами? Я все равно молчать не буду.
– Сидорин чрезвычайно занятой человек, – вступил Оленев, – но свою работу он выполняет нормально. Даже когда не успевает приехать, то знакомится с рукописями во время своих командировок или находясь на даче. По его вине мы никогда не задерживали рукописи.
– А по моей вине задерживали? – с вызовом спросила Убаева.
– Давайте прекратим эти ненужные споры, – предложил Кустицын. – Все, кто мог, уже собрались здесь, и теперь мы должны выслушать нашего эксперта, который хотел поговорить с нами.
– Правильно, – поддержала его Сундукова, – давайте успокоимся и выслушаем эксперта. Так будет лучше всего.
Все посмотрели в сторону Дронго.
– Дело в том, что я действительно был в Саратове, – заявил он, – и привез оттуда убедительные доказательства, что ваш «графоман» и убийца, который действовал в Саратове, одно и то же лицо. Во всяком случае, все подробности совпали. Почти все. О некоторых убийца не написал, очевидно, опасаясь, что его могут легко вычислить. Он не стал уточнять, что в тот вечер пошел сильный дождь и парк был перекрыт из-за ремонта центральной улицы.
– Я вам говорила, – испуганно ахнула Сундукова, – значит, убийца действительно был в Саратове. Я вам говорила, а вы мне не верили.
– Но на этом я не остановился, – продолжал Дронго, – я послал своего помощника в другой город, где все также подтвердилось. Второе преступление было таким же жестоким, как и первое. Практически все детали совпали, один к одному.
– Где оно произошло? – спросил Оленев.
– Если разрешите, я пока не стану отвечать на этот вопрос. Но второе убийство не выдумка вашего «графомана», давайте будем называть его так. А страшная реальность. Значит, этот маньяк на самом деле существует и таким странным образом дает о себе знать человечеству.
– Вы читали копию рукописи? – спросил Валерий Петрович.
– Всю ночь. И не получил особого удовольствия. У человека явные отклонения от общепринятых норм, хотя психопатом назвать его я тоже не могу. Речь достаточно логичная, вставляются иностранные слова, есть ссылки на Монтеня и Дидро. Начитанный, разумный человек с некоторым чувством юмора и с явными садистскими наклонностями. Он получает удовольствие от описания преступления, это сразу чувствуется.
– Правда в деталях, – вздохнул Оленев, – мы все читали его рукописи и тоже почувствовали эту убедительность. Как будто он сам убивал свои жертвы. Такие подробные описания.
– Один раз вы ему ответили на «почтовый ящик», – вспомнил Дронго, – может, у вас остался его адрес?
Редакторы переглянулись.
– У Нины Константиновны, – сказал Оленев, – у нее может быть адрес этого «почтового ящика». Но это нам ничего не даст. Если убийца не дурак, то он не полезет в этот ящик. И если его сообщник среди нас, то он ему обязательно сообщит о нашем разговоре. Нет, так мы его не поймаем.
