решил позвонить, значит, он пошел ва-банк. И решил таким необычным образом заявить о себе. Но почему? Зачем он это делает? Неужели не понимает, что каждый раз, когда он выходит на контакт, то подставляет себя? Или хочет, чтобы его взяли? Нужно позвонить Луизе и рассказать ей об этом загадочном звонке. Нужно обязательно ей сообщить.
И в этот момент снова зазвонил телефон. В третий раз за ночь. Дронго смотрел на аппарат. Первый звонок, второй, третий… Чего он боится? Нужно ответить. Может, удастся выяснить, откуда звонит этот незнакомец. Дронго поднял трубку.
– Да, – сказал он чуть дрогнувшим голосом.
– Извините, что беспокою вас так поздно, – услышал он знакомый голос Мишеля Доула, – я знаю, что вы обычно не спите в это время. Я полагаю, что нам удалось вычислить приехавшего в Кельн английского гостя. Алло, вы меня слышите? Мне удалось его вычислить.
Глава 8
В эту ночь уже никто не заснул. Полиция приехала через восемь минут. Еще через двадцать минут прибыл крайне недовольный Террачини, которого вызвали из дома. Он уже успел принять снотворное и даже заснуть, когда ему позвонили. Поиски в отеле ни к чему не привели. Достаточно быстро удалось выяснить, что звонили из подземного перехода, находящегося в центре города у станции метро «Кавур». Посланная на место группа сотрудников полиции, естественно, никого там не обнаружила.
В пятом часу утра Террачини собрал срочное совещание, для чего в отеле специально открыли ресторан. Сотрудники комиссара сидели мрачные, недовольные, считающие, что преступник, по существу, издевается над ними. Даббс расположился в углу и чертил какие-то геометрические фигуры, не вмешиваясь в общий разговор. Брюлей устроился рядом со своим итальянским коллегой, а Дронго оказался на другом конце стола.
Как известно, в отношении к работе особенно ярко проявляются характеры. Существуют индивидуумы, которые слишком серьезно воспринимают на службе самих себя, и есть люди, которые настолько серьезно относятся к своему делу, словно это самое важное занятие на свете. Террачини принадлежал ко второму типу людей. Он часто ворчал, бывал недоволен, постоянно недосыпал, но к своим собственным обязанностям всегда относился сверхсерьезно.
– Этот сукин сын решил сыграть с нами в свою игру, – зло заявил комиссар, – но он глупо подставился. Нам нужно вычислить, кто знал о приезде группы экспертов и о том, где они остановились. Вы составили список? – спросил он у одного из своих офицеров.
Тот устало кивнул:
– Почти никто этого не знал. Мы, конечно, проверяем, но про отель было известно только членам нашей группы. Даже в национальном бюро Интерпола в подробности были посвящены немногие.
– Сколько человек? – рявкнул Террачини.
– Из сотрудников национального бюро только двое, – ответил офицер. – Мы их проверяем, но…
– Что, что? Говорите, – торопил Террачини.
– У обоих семьи, у одного четверо детей, у другого – двое. У второго есть даже внук. Оба более двадцати лет в полиции. Прекрасные послужные списки. Мы не думаем, что эти люди… Простите, синьор комиссар, но больше никого нет.
– Никто не считает, что этот маньяк – сотрудник полиции в Риме, – вмешался Брюлей, – или что у него есть сообщник среди ваших коллег. Иначе мы его легко вычислили бы. Достаточно выяснить, кто из сотрудников полиции отсутствовал на работе именно в те дни, когда этот маньяк совершал убийства. Вы же понимаете, что такого совпадения быть не может. И если преступник не дурак, а он, судя по всему, совсем не дурак, а скорее психопат, то правильнее предположить, что он мог воспользоваться сведениями, которые получил от одного из ваших сотрудников. Но только сведениями. Остается выяснить, кто из ваших людей мог рассказать ему о нашей группе.
– Никто, – отрезал Террачини. Ему принесли кофе, и он благодарно кивнул головой, с завистью глядя на Брюлея, который достал трубку. Врачи запретили ему курить, и теперь вместо обычных двух-трех пачек сигарет в день он выкуривал лишь одну, злоупотребляя крепким кофе. – Я отвечаю за своих людей, – добавил комиссар, отхлебывая из чашки. – Никто из моих сотрудников не мог сообщить, где вы остановились. Все понимают, что могут подставить не только вас, но и своего коллегу – Луизу Фелачи.
– Может, кто-то в ее отделе? – предположил Даббс. – Зависть, соперничество, неприятие… Нужно проверить молодых женщин, они всегда критически относятся к своим более симпатичным коллегам.
Дронго вспомнил лицо женщины – офицера полиции, которая сопровождала их в ресторане. Конечно, ей не нравились ни порученная работа, ни Луиза Фелачи, ни ее кавалер. Но это совсем не значит, что она могла сообщить преступнику о месте проживания приехавших экспертов.
– Мы проверим всех сотрудников, – повторил комиссар, – и мужчин, и женщин. Всех, без исключения. Даже секретарей и водителей. Но я думаю, что нам лучше исходить из версии мистера Доула. Он считает, что убийца скорее всего англичанин, и поэтому решил поискать его среди подозрительных людей, побывавших в Кельне. Оказалось, что один из пяти граждан Великобритании, зарегистрированных в тот день в этом городе, подходит под описание нашего маньяка.
– Доул звонил мне и сообщил об этом, – вставил Дронго.
– Я тоже с ним разговаривал, – сообщил Террачини. – Доул умеет искать. Он нашел человека, отправившего сообщение из Кельна. Сейчас полиция проверяет версию мистера Доула. Подозреваемый из Брайтона, ему сорок два года, белый, работает визажистом. Скотланд-Ярд выясняет, где он был в те дни, когда совершались последние убийства. А заодно проверяют и его группу крови.
«Визажист, – подумал Дронго, – мы ведь предполагали, что убийца может оказаться художником. Черт возьми, кажется, Доул вышел на верный след. Хотя сам Доул не совсем в этом уверен. Он сказал, что ему удалось вычислить англичанина, посетившего в Кельне интернет-клуб, но не назвал его убийцей. Это совсем разные вещи. Почему Доул не заявил более определенно? Его что-то смущало. Он ждет окончания проверки. Да, да. Ждет более конкретных фактов».
– Вы думаете, что этот визажист сейчас в Риме? – спросил Даббс.
– Мы проверяем все факты, – еще раз пояснил Террачини. Было заметно, что наибольшее раздражение у него вызывают Даббс и Дронго. План, предложенный американским экспертом ФБР, казался итальянскому комиссару чудовищно опасным, и он сильно беспокоился за жизнь сотрудников своего комиссариата. Что касается Дронго, то этот эксперт раздражал его и своим независимым поведением, и независимым мышлением. – Мы постараемся вычислить этого типа, но мне кажется, что эксперимент с синьорой Фелачи нужно завершать, – твердо заявил комиссар.
– Наоборот, – возразил Даббс. – Если «мясник» так рискует, значит, наша уловка сработала. Он сделает все, чтобы совершить преступление именно над нашей «приманкой». Коли ему известно о нашем приезде, то он наверняка должен знать и о нашей засаде. А то, что пока об этом молчит, лишний раз доказывает – он готовит какую-то пакость. Мы должны оказаться рядом с синьорой Фелачи раньше его.
– А если опоздаем? – в сердцах поинтересовался Террачини.
– Что? – не понял Даббс.
– Ничего. Постараемся сработать лучше, чем в случае с вами. Маурицио, – обратился Террачини к одному из своих сотрудников, – ты у нас, кажется, лучший стрелок?
В ответ молодой человек – красивый, высокий, стройный, голубоглазый – смущенно кивнул. Дронго почувствовал укол ревности. Или зависти.
– Поедешь к синьоре Фелачи и будешь рядом с ней, – приказал комиссар. – Не в соседней комнате, а рядом с ней. Ты меня понял? Сообщи ей, что это приказ. Мой личный приказ. Будешь ходить за ней в туалет и обратно. Вместе с ней купаться, есть, пить, спать. Если она захочет поменять прокладки, будешь ей помогать. Ты все понял?
– Ясно, – совсем смутился Маурицио. – Сейчас же поеду. – На вид ему было не более двадцати пяти лет. Было заметно, что такой приказ комиссара кажется ему чрезмерным.
– Все время рядом с ней, – твердо повторил Террачини, – а всем остальным проверять наших сотрудников. Всех, без исключения. Даже меня самого. Необязательно, что маньяк окажется среди проверяемых, но он может оказаться где-то рядом. Проверять всех без исключения, – махнул он рукой.
Брюлей взглянул на часы.
– Пожалуй, я поеду вместе с вами в комиссариат, – предложил он. – Сегодня нам уже все равно не
