считал лично себя виноватым в чьей-то гибели. И мне часто приходилось задавать себе вопрос: правильно ли я поступаю, не слишком ли жестоко отношусь к людям, в том числе и к преступникам? Но я всегда помнил, что существует закон. Закон, который я обязан защищать, и люди, о которых я тоже обязан думать. Вот я и старался защищать закон и помогать людям. Не мне судить, как это получалось, но сейчас думаю, что моя позиция изначально была верной. Помогать и защищать. Вот для чего мы нужны. Так что не считай себя виноватым из-за действий этого маньяка. Мы все немного в ответе за его убийства. Если на земле совершаются такие преступления, значит, часть вины лежит и на нас.
– Ваш земляк Экзюпери говорил, что быть человеком – это значит чувствовать себя за все в ответе, – глухо напомнил Дронго, глядя в окно.
– Наверное. – Брюлей опять достал трубку. – Ты не знаешь, где тут можно курить? Эти строгие европейские правила скоро сделают из меня неврастеника.
– В соседнем вагоне, – усмехнулся Дронго. – Кажется, тот вагон для курящих.
– Как резервация для индейцев, – неодобрительно пробормотал комиссар, проходя в следующий вагон.
За их спиной бесшумно открылись автоматические двери, и в тамбур вышла Луиза. Увидев ее, Брюлей понимающе кивнул и прошел дальше. Луиза приблизилась к Дронго.
– Мне кажется, он беспокоится, – заметила она.
– Мы все беспокоимся, – отозвался он, – но Брюлей больше других, потому что я приехал сюда по его приглашению. А ты зачем отправилась с нами? Теперь нам придется все время беспокоиться о твоей безопасности.
– Это не так страшно, как ты думаешь, – улыбнулась Луиза. – Между прочим, в нашей операции во Флоренции задействовано около сорока женщин – работников полиции этого города. Их ты тоже постараешься не пускать?
– Их я еще не видел, – пошутил Дронго. – Возможно, они понравятся мне больше, чем ты.
Она улыбнулась. У нее была красивая улыбка.
– Если в вашей стране столько симпатичных полицейских, преступность должна резко пойти на убыль, – пробормотал Дронго, – но все равно это очень опасно.
В тамбур вышел Маурицио и, увидев Луизу, улыбнулся. Было очевидно, что он хорошо относится к ней. Почему-то Маурицио вызывал у Дронго целую гамму противоречивых чувств. Молодой человек почти такого же роста, как и он, у него красивые мягкие волосы, ровные, правильные черты лица. Дронго представил, как Маурицио и Луиза могли бы выглядеть в постели. В конце концов ему только двадцать пять, он на целых двадцать лет моложе его. А судя по всему, Луизу мало волнуют этические проблемы, она вполне могла предложить своему коллеге скоротать время именно таким способом. За два дня, что они провели вместе, для этого была уйма возможностей. Может, поэтому Дронго так ревниво и настороженно относился к этому молодому человеку? А может, в нем заговорил возраст и он просто завидует молодости Маурицио?
– Скоро прибудем, – улыбнулся тот.
– Да. – У Дронго начало портиться настроение. Он вернулся в вагон, сел на свое место.
Даббс и Террачини продолжали изучать карту Флоренции, о чем-то разговаривая вполголоса. Дронго сел рядом с Вирджилом и тоже посмотрел на карту. Он хорошо помнил Флоренцию по своим предыдущим поездкам, но никогда не думал, что приедет сюда с такой необычной миссией.
– Извините меня, – пробормотал Дронго, обращаясь к Террачини по-итальянски. – Кажется, меня иногда заносит.
– Все в порядке, – улыбнулся итальянский комиссар. – Так и должно быть. Равнодушный человек не сможет найти этого типа.
Даббс продолжал разглядывать карту, и Террачини снова повернулся к нему.
– По реке будут курсировать два наших катера, – пояснил он. – Еще мы поднимем в воздух вертолеты. Мне уже звонили из префектуры. Там все готово, они будут вести круглосуточную съемку с использованием специальной аппаратуры для ночного видения.
– Вы говорили с вашими сотрудниками? – поинтересовался Дронго. – Есть какие-нибудь новые данные о погибшей?
– Она жила одна, – сообщил Террачини. – У нее был друг, но они расстались полгода назад. Сейчас его проверяют.
– Где она жила? В районе Трастевере?
– Нет, в противоположной стороне города. На другом конце. У площади королевы Маргариты.
– А работала в центре города? И не должна была появиться ночью в районе Трастевере?
– Все именно так, – согласился Террачини. – Мы тоже считаем, что он привез туда ее тело, чтобы нас запутать. Причем сделал это очень хитро. Сначала имитировал преступление в одном месте, а потом перетащил труп в другое место. Он знаком с нашими методами работы. Знал, что, обнаружив тело, мы начнем поиски и рано или поздно найдем место, где он якобы ее убивал.
– Вы все-таки думаете, что он работает в полиции?
– Не хочу так думать, – признался Террачини. – Но, похоже, этот тип понимает, что ему делать.
Дронго снова глянул на карту Флоренции. Если маньяк заранее все тщательно спланировал, то может убить и сегодня ночью. Но если он получает сексуальное удовлетворение от таких актов, то вряд ли станет убивать ежедневно. Ему нужна хоть какая-то передышка. Возможно, убийство произойдет завтра. Или послезавтра. Или им придется сидеть во Флоренции неделю, месяц, два месяца, пока этот маньяк не найдет новую жертву и не начнет ее кромсать. Нет, этого нельзя допустить. Они должны его вычислить.
Поезд прибыл во Флоренцию почти по расписанию, опоздав лишь на семь минут, что для итальянских поездов своего рода рекорд. На вокзале их встречали. Отель «Риволи» находился рядом – на соседней с вокзалом улице. Прибывших разместили на разных этажах, причем Дронго ревниво обратил внимание, что Луиза и Маурицио оказались в соседних номерах на третьем этаже. Сам он получил сто семнадцатый номер, выходящий во внутренний дворик.
Все приехавшие договорились встретиться через полчаса в холле отеля. Дронго открыл окно, вдыхая свежий воздух. Нужно попросить фотографию синьоры Баттальи, погибшей вчера ночью в Риме, вспомнил он. У преступника наверняка свои пристрастия, он не должен убивать просто так. Кажется, Даббс говорил, что именно поэтому они выбирали Луизу, обратив внимание на ее фигуру и немного вытянутое лицо. «Мяснику» вроде бы нравятся такие женщины. Но…
Дронго нахмурился. Что-то здесь не сходится. Погибшие за последние годы женщины не во всем походили друг на друга. Выходит, он меняет свои пристрастия? Убитая в Оденсе вообще сильно отличалась от остальных – блондинка среднего роста. И у жены следователя в Гавре совсем другой тип лица. Почему они не обратили на это внимание с самого начала? Выходит, время от времени он изменяет своему вкусу, а такого не может быть, если жертвы – объекты его патологической страсти. Тогда почему он так отклоняется в их выборе? Что стоит за его поступками? Неужели стремление отличиться и прославиться столь страшным способом сильнее его маниакального желания получить удовольствие? Сексуальное удовольствие. Нет, такого просто не может быть. Они явно упускают из виду какой-то важный момент, не понимают логики его действий.
Дронго вспомнил другие фотографии убитых. Затем, быстро сев за столик, поднял телефонную трубку, набрал лондонский номер Мишеля Доула. На звонки никто не ответил. Подождав еще немного, Дронго решил перезвонить Доулу на мобильный. Он не любил звонить на мобильные аппараты, считая их личной связью, предназначенной лишь для исключительных случаев. Ведь человек может спать, находиться за рулем машины или в других стесненных обстоятельствах. Поэтому всегда в первую очередь уточнял, может ли ответивший вообще разговаривать. По мобильному телефону Доул ответил сразу же.
– Добрый вечер, – начал Дронго, – вы можете говорить?
– Да. Я еду в такси к себе домой, – ответил Доул.
– Я хочу поделиться с вами некоторыми сомнениями. Когда сотрудники полиции искали для нашего «мясника» подходящий объект в Риме, они пересмотрели тысячи фотографий и выбрали Луизу Фелачи.
– Правильно. Им помогали психологи. Это они вывели тип женщин, которые ему нравятся, – отозвался
